Михаил Козырев - Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР

Цены вообще имели очень отдаленное отношение к реальной стоимости товаров и степени его востребованности на потребительском рынке. И всегда были, как пишет Леви, ниже той цены, которую люди действительно были готовы платить за них. Это была та база, на которой строилась «игра».

На практике все происходило до безобразия примитивно. Приходила партия рубашек. На них – этикетки с назначенной ценой. Там же – дата и место производства, состав, инструкция по использованию (условия стирки, глажки и т. п.). То есть просто отодрать ценник нельзя. Его надо заменить.

Леви со своими братьями аккуратно отпарывали ценники с официальной ценой.

В местной государственной (как и все вокруг) типографии печатали новые этикетки (с датой, производителем и т. п.), пришивали их к рубашкам и уже с новой ценой выкладывали товар на прилавок. Вместо четырех рублей она теперь стоила 12, а то и все 16 рублей. Так происходило практически со всеми новыми вещами, поступавшими в магазин.

Естественно, с этим шла «борьба». Печатать в типографии ценник было запрещено. И естественно, ценники продолжали печататься. Разве что их цена включала «премию» за риск.

Интересный вопрос, как определялась стоимость взятки. Леви пишет, что как такового торга, в процессе которого бы и выяснялась точная сумма, не было. Стороны просто знали, какой размер взятки будет правильным. Это знание формировалось исходя из взаимодействия с контрагентами, постоянного общения с людьми, подвизающимися в той же сфере.

Система нелегальных продаж, прикрываемая системой взяток, успешно функционировала, поскольку каждый из ее участников в точности знал размер свой доли в доходе. Высокопоставленные чиновники, милиция, менеджмент на уровне магазинов и продавцы – все. Механизм распределения прибыли работал эффективно и мог адаптироваться к изменениям обстановки.

Доля семьи Леви, находившейся практически на самом нижнем этаже пирамиды, была в этих доходах невелика. Как он сам пишет, в среднем «наценка» к официальной цене составляла 200–300 %. Скажем, на рубашке с госценой в 4 рубля семья «зарабатывала» дополнительные 8 рублей. Но из них оставляла себе лишь один рубль, а семь рублей передавались директору магазина. Тот оставлял рубль себе, а остальные отдавал директору базара. На уровне администрации рынка оседали два-три рубля. Остальное отправлялось участковому милиционеру. Тот делился со своими дружками в местном райотделе внутренних дел.

Рассказ Леви о семейном бизнесе мог бы стать сценарием для фильма в стиле старого советского грузинского кино. Леви пишет – ему хоть и было около 8 лет, но он принимал непосредственное участие в процессе. По воскресеньям на рыночной площади Сенаки бурлила толпа народа. В эти дни перед магазином, где работали братья Леви, выставлялся стол размером три с половиной на полтора метра. На него выкладывались товары – стопки одежды, обувь, украшения.

Работа мальчика Даниэля заключалась в том, чтобы сидеть под столом и с помощью наборного штампа ставить на подошве обуви ту цену, которую брат объявлял покупателю. Обычно клиент, подойдя к столу, и заинтересовавшись обувью, видел пары либо очень маленького, либо слишком большого размера. Ценника на них не было. Покупатель осведомлялся – нет ли, скажем, 43-го размера? Брат Леви начинал рыться в коробках. Делал это достаточно долго и говорил – к сожалению, уже кончились. Покупатели, как правило, были готовы к такому ответу. И обычно продолжали настаивать, потому что знали, что «последняя», случайно оставшаяся пара обязательно «найдется». И естественно, она обнаруживалась. Долгие поиски нужны были прежде всего для того, чтобы понять, насколько покупатель платежеспособен и насколько он готов совершить покупку. Оценив эти факторы, старший брат принимал решение о цене, называл ее, а младший тут же ставил ее на обувь.

Или вот другой эпизод, с торговлей «левой» продукцией местной швейной фабрики. Сперва Леви организовали на фабрике официальную закупку товара. «Тестировали», насколько пользуется спросом вещь. Если народ покупал, допустим, те же футболки, то Леви заказывали швеям с фабрики дополнительные поставки. «Левый» товар производился тут же на фабрике из сэкономленного сырья и в официальной отчетности не отражался. Обходились эти футболки заметно дешевле официальных – по 1,5 рубля вместо трех. Продавались же все по той же, вздутой по сравнению с государственной цене, по 8 рублей. Естественно, при этом официально полученная с фабрики одежда отправлялась в подсобку магазина и оставалась нераспроданной.

Еще один способ заработка – создание искусственного товарного дефицита. Его Леви описывает на примере с резиновыми галошами. Этот вид обуви всегда был в дефиците, и на него существовал большой спрос. Особенно зимой, особенно со стороны местных крестьян. Завоз галош происходил 2–3 раза в году. Старший брат Даниэля обычно выкладывал на прилавок либо одну левую, либо одну правую галошу. И когда покупатели спрашивали, нет ли у вас, допустим, 5-го размера, обычно уверенно отвечал – «Закончились».

Если покупатель начинал настаивать и явно был готов заплатить гораздо больше официальной цены, брат Даниэля предлагал «вариант». Мол, у них в магазине галош не осталась, но если покупатель готов заплатить 2 рубля вот этому мальчику – и тыкал пальцем в своего младшего брата, то он готов сбегать в соседний магазин, где они, возможно, есть, и принести нужный размер. Но только там дорого, и стоят галоши рублей восемь, не меньше. Обычно покупатель, уже настроенный на покупку, соглашался. Естественно, галоши в «другом магазине» находились. И тогда на операции удавалось заработать не обычные 200–300 % к официальной цене, а все 500 %.

Наконец, едва ли не ключевой момент – взаимодействие с правоохранительными и контролирующими органами. Кроме регулярно передаваемых вверх по цепочке доходов от продажи каждой вещи в Сенаки с местных «бизнесменов» взимался и другой вид «налога». Упрощая, его можно было назвать «чрезвычайный взнос».

На практике это выглядело следующим образом: участковый или наряд из районного отделения милиции заходил в магазин, и, будучи в курсе нелегальной торговли по завышенным ценам, начинал искать товары с этими самыми завышенными ценами. Естественно, они находились. В это время, пока милиционеры копались в вещах, директор магазина и его сотрудники быстро собирали от 600 до 800 рублей – такая сумма считалась достаточной, и вручали их старшему наряда.