Сергей Нечаев - Бородинское побоище в 3D. «Непобедимые»

При этом сам генерал Раевский лишь чудом не попал в плен.

Н. Н. Раевский (худ. Дж. Доу)

Генерал Н. Н. Раевский:

«По приближении неприятеля на выстрел моих орудий, пальба началась, и дым закрыл от нас неприятеля, так что мы не могли бы видеть ни расстройства, ни успехов его. После вторых выстрелов я услышал голос одного офицера, находившегося при мне на ординарцах и стоявшего от меня недалеко влево; он кричал: „Ваше превосходительство, спасайтесь!“ Я оборотился и увидел шагах в пятнадцати от меня французских гренадеров, кои со штыками вперед вбегали в мой редут. С трудом пробрался я к левому моему крылу, стоявшему в овраге, где вскочил на лошадь».

В русских войсках на время началась паника. К счастью, как принято считать, в это время поблизости оказался начальник штаба 1-й армии генерал А. П. Ермолов, который собрал первые попавшиеся под руку части, бросился на высоту и около полудня выбил оттуда французов. При этом израненный генерал Бонами был взят в плен.

Шарль-Огюст де Бонами, чтобы остаться в живых, назвался маршалом Мюратом, королем Неаполитанским.

Поручик артиллерии И. Т. Радожицкий:

«Но этот мнимый Мюрат был генерал Бонами. Когда русский гренадер хотел его колоть, то он для спасения своего вскричал: „Я Король!“ Тогда усач, взявши короля за шиворот, потащил его к главнокомандующему. Князь Кутузов тут же поздравил рядового унтер-офицером и наградил его знаком отличия военного ордена Святого Георгия».

Адъютант генерала Милорадовича Ф. Н. Глинка:

«Подскакал какой-то стройный гвардейский адъютант, с легкими рябинами на лице; левою сдержал коня, правою приподнял фуражку и, наклонясь к самому лицу главнокомандующего, доложил о чем-то тихо и стал наряду с другими. На лице Кутузова мелькнуло легкое сомнение. Но, после минутной задумчивости, он просиял, оборотился к своим, снял фуражку, перекрестился и сказал громко: „Мне донесли, что король Неаполитанский взят в плен!“ — прибавил: „Надобно подождать подтверждения“. Вот подъезжают два казака и между ними кто-то на маленьком крестьянском коньке <���…> Этот кто-то малорослый, тучный, конечно, не сановитый король Неаполитанский! Это генерал Бонами. В порыве отчаянной храбрости, впереди 30-го линейного полка, он вскочил на большой редут и взят в плен, покрытый ранами. Солдаты, изумленные такою храбростью, почтили его, ошибкою, названием Мюрата. И вот он, в страшном растрепе, подъезжает, пошатываясь то на ту, то на другую сторону от ран или какой другой причины. „Доктора!“ — закричал Кутузов и, сказав несколько слов с пленным, велел его перевязать. Под мундиром французского храбреца нашли две фуфайки, а под ними — все тело, исцарапанное штыками. Раны были легки, но многочисленны: их насчитывали более двадцати».

Отметим, что Шарль-Огюст де Бонами был уроженцем Вандеи. Ему было 48 лет, и он пробыл в русском плену 22 месяца, после чего благополучно вернулся во Францию. Он умер 7 августа 1830 года.

Кто же организовал эту контратаку? Принято считать, что это был генерал Ермолов, случайно проезжавший мимо. Но вот откуда пошла эта информация?

Генерал А. П. Ермолов:

«Когда послан я был во 2-ю армию, граф Кутайсов желал непременно быть со мною. Дружески убеждал я его возвратиться к своему месту <���…> не принял он моего совета и остался со мною.

Приближаясь ко 2-й армии, увидел я правое крыло ее на возвышении, которое входило в корпус генерала Раевского. Оно было покрыто дымом и охранявшие его войска рассеянные. Многим из нас известно было и слишком очевидно, что важный пункт этот, по мнению генерала Беннингсена, невозможно оставить во власти неприятеля, не подвергаясь самым гибельным последствиям. Я немедленно туда обратился. Гибельна была потеря времени, и я приказал из ближайшего 6-гo корпуса Уфимского пехотного полка 3-му батальону майора Демидова идти за мною развернутым фронтом, думая остановить отступающих».

Как видим, генерал Ермолов в своих «Записках» сам написал, что именно он организовал эту блестящую контратаку. А генерал Кутайсов якобы оказался рядом просто случайно.

Интересно, а что говорили об этом другие участники сражения?

Генерал Л. Л. Беннигсен:

«Начальник штаба 1-й армии генерал-майор Ермолов и генерал от артиллерии граф Кутайсов стали во главе нескольких батальонов и, бросившись на неприятеля с примкнутыми штыками, взяли батарею обратно и в свою очередь захватили в плен французского генерала Бонами, который был ранен в голову».

Генерал Н. Н. Раевский:

«Генералы Ермолов и граф Кутайсов, прибывшие в сию минуту и принявшие начальство над батальонами 19-го егерского полка, ударили и совершенно разбили голову сей колонны, которая была уже в редуте. Атакованная вдруг с обоих флангов и прямо, французская колонна была опрокинута и преследуема до самого оврага, лесом покрытого и впереди линии находящегося. Таким образом, колонна сия понесла совершенное поражение и командующий ею генерал Бонами, покрытый ранами, взят был в плен. С нашей стороны граф Кутайсов убит, а Ермолов получил в шею сильную контузию».

Есть много свидетельств того, что генерал Ермолов был тяжело ранен в шею. Впрочем, есть и такие, кто с этим не очень-то и согласен.

Обер-квартирмейстер 6-го корпуса И. П. Липранди:

«К чему так часто и так напрасно ставить слово тяжело? Коль скоро пуля попала в шею, она могла ранить и легко и тяжело. Ермолову это прилагательное не нужно; рана была чувствительна, но не тяжела, так как был ранен Тучков 1-й и другие, коим это слово приложено».

В самом деле, А. П. Ермолов всего через несколько дней уже участвовал под Москвой в военных советах и ездил верхом. Так что, скорее всего, тут прав именно И. П. Липранди.

Ну, а что же контратака?

Адъютант генерала Милорадовича Ф. Н. Глинка:

«Вице-король выслал, со своей стороны, большие силы и, чрез совокупную атаку, захвачен большой люнет, важнейший пункт центра. Ермолов и Кутайсов, понимая всю важность серединного пункта, в котором вице-король хотел прорвать нашу линию, понимая всю опасность положения русской армии, не стерпели потери и, взяв один батальон Уфимского полка, идут и отбивают люнет».

А. П. Ермолов (худ. Дж. Доу)

Генерал Филипп-Поль де Сегюр:

«Русские, оправившись после первого испуга, сбежались со всех сторон. Кутайсов и Ермолов повели их сами с решительностью, соответствовавшей великому моменту; 30-й полк, один против армии, осмелился броситься в штыки. Но он был окружен, раздавлен и выброшен вон из редута, где оставил треть своих солдат и своего неустрашимого генерала, пронизанного двадцатью ранами. Русские, ободренные этим успехом, не ограничились только защитой: они стали нападать. И тогда на одном этом пункте объединились все старания, искусство и свирепость, какие только могут заключаться в войне».