Сергей Нечаев - 10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец

«Хочу, чтобы ты никогда не сомневалась в моей любви». Как добрый буржуа, изменяющий жене, Наполеон поддерживал в Жозефине надежду и старался отвлечь ее подозрения, а для этого становился нежным. Как видим, он ничего не имел против путешествий жены, но только не в ту сторону, где находился он сам.

Как же все изменилось! В 1796 году, сразу после свадьбы, Наполеон умолял Жозефину приехать к нему в Италию, но она отказывалась; теперь же уже она писала мужу письмо за письмом, прося разрешения приехать. Раньше он рассматривал их брак как глобальное и очень значимое событие, в котором на карту поставлено все, а она видела в нем лишь легкое приключение. Теперь же все стало наоборот, и теперь уже он, познавший сладость разделенной любви, придумывал всевозможные поводы, чтобы приезд жены не нарушил его счастья. По меткому определению Эмиля Людвига, «теперь пришел его черед обманывать женщину, долгие годы обманывавшую его».

Что же касается Жозефины, то умом она, возможно, и понимала, что любовь прошла и ничто не может вернуть Наполеона назад, но сердцу, как говорится, не прикажешь. В воспоминаниях она вновь и вновь возвращалась к пикам ушедшей любви, желая испытать их вновь и вновь. То есть, как сказал бы сейчас любой психолог, она находилась в зависимости от своих воспоминаний, а это — типичная наркомания. Хотя следует признать, что внешне это очень похоже на любовь.

Артур Леви, анализируя переписку императора с императрицей, утверждает:

«Он прекрасно сознает, какое горе причиняет женщине, к которой он вследствие некогда отвергнутой ею любви чувствует только дружбу. Однако ему все-таки хочется видеть ее счастливой».

В конце мая 1807 года ситуация резко изменилась: в Финкенштейн пришла депеша из Голландии — умер маленький Наполеон-Шарль, сын падчерицы Наполеона Гортензии де Богарне и брата Наполеона Луи Бонапарта. Несчастный прожил всего четыре с половиной года: он умер от дифтерии в ночь с 4 на 5 мая 1807 года.

Для Наполеона это было не просто неприятное событие, а настоящая трагедия. Однако, как пишет Фредерик Массон, «если бы он без конца предавался горю, он не был бы самим собой. Он изменил бы тому философскому взгляду на жизнь, к которому приучило его непрерывное жестокое зрелище войны, где смерть — постоянная спутница, где только живые входят в наличный состав и принимаются в расчет».

О том, что собой представляла жизнь Наполеона в это время, весьма красноречиво пишет Эмиль Людвиг:

«Именно здесь, под угрозой слева и справа, он вновь берется за планы Александра Македонского. Гонцы с письмами, запечатанными императорской печатью, скачут из замка Финкенштейн, а чужие посланцы въезжают во двор замка со всех берегов, из далеких гор. В этот штаб далеко на севере прибывает посланник из Персии <���…> Едва перс покинул замок, на глазах изумленной стражи туда въезжает расфранченный турок и вместе с золотыми дарами привозит послание. Император стоит перед камином в холодной Польше, преобразует витиеватые восточные завитушки в четкие мысли и диктует ответ султану <���…> Брату Луи, со своего нового трона осыпающему императора отчаянными письмами, он в тот же день пишет на пяти страницах настоящее учебное пособие для начинающих королей. Сразу вслед за тем посылает инструкции Жозефу — как тому следует держаться в Неаполе. И одновременно пишет Жерому в Бреслау <���…> Наряду с этим он отдает с десяток приказаний Фуше касательно мадам де Сталь и круга лиц, находящихся под ее влиянием, а также салонов в аристократических кварталах Парижа. Далее следует запрос о финансовом положении и репертуаре двух главных парижских театров».

Как видим, энергии этого человека можно только удивляться!

Кстати говоря, с возрастом (а Наполеону в тот момент было уже «под сорок») количество мест, куда могут уходить наши жизненные силы, резко увеличивается. В результате свободных ресурсов у организма остается все меньше, особенно если хронически не высыпаться и иметь голову, постоянно занятую какими-то важными мыслями. Соответственно, возможностей для «пламенной страсти» остается совсем немного. Для Наполеона Финкенштейн, по сути, стал той самой отдушиной, позволившей ему хоть как-то вырываться из привычного круга парижских проблем и обязанностей (а он, поверьте, был чудовищным), и именно это позволило ему освободить некий ресурс жизненных сил, который он и направил на прекрасную польку. Чтобы было понятно, это очень похоже на курортный роман, когда быстро завязываются страстные отношения, которые моментально гаснут после возвращения в обычную жизнь, где нет никаких свободных ресурсов.

Уже в начале июня 1807 года Наполеон написал Жозефине:

«Все твои письма говорят о том, что ты постоянно плачешь; это нехорошо: надо быть всем довольной. Прощай, друг мой; верь в чувства, которые я испытываю к тебе».

Сколько их было, подобных советов! «Будь всем довольна», «будь мужественна», «будь мила и счастлива»…

Финкенштейнская идиллия окончательно завершилась, когда Наполеон снова уехал, но до настоящей войны с Россией было еще очень далеко. Сейчас он думал о создании союза с императором Александром I, и это не позволяло ему даже заикаться о полноценном возрождении Польши.

А потом было знаменитое сражение при Фридланде — великая победа, одержанная в годовщину еще более великой победы при Маренго. В этом сражении 14 июня 1807 года Наполеон в буквальном смысле «завоевал русский союз», ибо уже 9 июля в Тильзите был подписан мир между Францией и Россией. После этого Наполеон вернулся в Париж, так и не выполнив обещания, данного графине Валевской. Правда, по условиям Тильзитского мира было создано марионеточное Великое герцогство Варшавское, но оно было образовано только на польских землях, отторгнутых у Пруссии, к тому же под властью саксонского короля. Князь Понятовский был произведен Наполеоном в дивизионные генералы, назначен военным министром герцогства и стал «некоронованным королем Польши», но все равно это было совсем не то, о чем мечтали польские патриоты.

И все же признаем, что Наполеон кое-что сделал для Польши. Из территорий, отнятых у прусского короля, он создал небольшое государство, названное им Великим герцогством Варшавским. Географически оно имело своеобразную форму: нечто вроде треугольника, вклиненного между Пруссией и Австрией, упиравшегося вершиной в Неман и занимавшего площадь в тысячу восемьсот квадратных миль. Делилось оно на шесть департаментов, и в нем было два с половиной миллиона жителей — почти сплошь поляков.

Польская армия первоначально должна была состоять из 30 000 человек; она была организована генералом Яном-Хенриком Домбровским и наполеоновским маршалом Даву. Так как герцогство было недостаточно богато, чтобы содержать эту армию, Наполеон принял на себя часть расходов по ее содержанию и отправил воевать в Испанию, где поляки отличилась при осаде Сарагосы и в сражении при Сомо-Сьерре.