Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Могла Тверь восстать? Могла. Вече высказалось за восстание. Но в Твери была измена: бояре, несогласные с приговором веча, предпочли практически в полном составе передаться на сторону врага. Прежде чем обложить Тверь, московский князь пожег все вокруг города.

Тверской князь обещал привести литовское войско, но город дожидаться возвращения Михаила не стал – в литовскую помощь верили и на нее надеялись, только вот время было упущено, а продовольствия в Твери оставалось немного, и выстоять в осаде против Ивана, да еще без своего князя, горожане уже не могли. К тому же Тверь покинули все, кто мог организовать ее оборону, и защита города стала делом простых тверичей. А те совершенно пали духом. Тверь сдалась.

Михаилу добраться до двора Казимира удалось, но выпросить у него помощь князь не смог: король дал понять, что крупномасштабная война с Иваном в его планы не входит. О своем решении король известил не только тверского князя, но и московского – Ивана. Михаил официально взял в жены королевскую внучку. В утешение безземельному Михаилу Казимир выделил ему пару имений в разных местах своей земли. Князя это, конечно, не утешило, но изменить он ничего уже не мог. Иван отдал Тверь своему старшему сыну Ивану Молодому. А тверской колокол, как прежде другие опальные колокола, был снят и отправлен в Москву.

Вот таким способом Тверское княжество было «добровольно присоединено» к Москве. Вечевую атрибутику Тверь сразу же потеряла.

Могла Тверь восстать? Могла. Вече высказалось за восстание. Но в Твери была измена: бояре, несогласные с приговором веча, предпочли практически в полном составе передаться на сторону врага. Прежде чем обложить Тверь, московский князь пожег все вокруг города. В общем, свой князь в Литве, бояре изменили, запасов продовольствия нет, войска тоже нет – какая тут оборона? Перережут всех. Простых горожан ведь не жаль. Для московского князя это просто рабы. Рабы трезво оценили ситуацию – и сдались…

В 1489 году, однако, у царя возникли большие проблемы с маленькой Вяткой. Вятка была прежде новгородской территорией, дальним пригородом, но и после падения Новгорода Вятка отказывалась подчиняться московской власти. Иван, который очень тщательно выискивал поводы к выражению своего недовольства, нашел таковой в вятских церковных порядках. Само собой, церковь в Вятке была православная, но в Москве стало известно, что верующие там – весьма своеобразные. И неудивительно: добросовестно посещая храмы, многие вятчане в душе оставались язычниками, поскольку на этой земле жили финно-угорские народы. Так что здесь было в порядке вещей и браки заключать по пять – семь раз, что в Москве считалось недопустимым, а также заключать межконфессиональные браки (тоже запрещено) и браки с язычниками (от чего у правоверных москвичей волосы дыбом вставали). Кроме того, из Вятки доносили, что священники там принимают назначения не от Московской митрополии, а неведомо откуда. «Неведомо откуда» означало – из Новгорода. Вот «церковный вопрос» при уничтожении Вятки и был поставлен во главу угла.

Добросовестно посещая храмы, многие вятчане в душе оставались язычниками, поскольку на этой земле жили финно-угорские народы. Так что здесь было в порядке вещей и браки заключать по пять – семь раз, а также заключать межконфессиональные браки и браки с язычниками.

Начались московские послания вятским священникам о чистоте веры. Увы, ни на одно из посланий в Москве ответов не получили. Жители бывших новгородских земель не считали московского митрополита своим главой, они, как и прежде, желали подчиняться только Новгороду, которого больше не было.

Иван послал в Вятку воеводу Шестак-Кутузова, но воевода крамолы в жителях Вятки не нашел. Тогда Иван собрал огромное войско и отправил в Вятку. Войско состояло из имевших с вятичами старые счеты северных соседей и казанских татар. Узнав о московской угрозе, вятчане стали готовиться к войне, в самой Вятке горожане желали умереть за свободу. Но желание умереть тут же переменилось, когда москвичи осадили город. Увидев это огромное войско, вятчане были в ужасе, они отчетливо поняли уготованную им судьбу и решили начать переговоры.

Делегация горожан вышла за стены и просила помиловать Вятку. Им предложили выдать изменников и целовать крест на верность государю. Горожане взяли время на размышление и думали три дня. На вече они до хрипоты обсуждали тяжелую ситуацию. Одни советовали целовать крест и не выдавать зачинщиков, другие – крест целовать, но дать зачинщикам бежать, третьи стояли на том, чтобы никого не выдавать и креста не целовать. Тех, кого считали зачинщиками, убеждали незаметно покинуть Вятку ночью. Но зачинщики не желали бежать тайком. Они хотели драться до смерти. Так прошло три дня. Наконец горожане дали ответ: целовать крест они не будут, изменников не выдадут.

Отказом вятичей московские воеводы были обескуражены: городок был совершенно незначительный, все укрепления (если их можно было так назвать) – деревянные, взять Вятку можно было меньше чем за час. Московское войско подтащило к низким стенам Вятки защитные плетеные изгороди и стало забрасывать город факелами. Тут же начались пожары. Зачинщики вятского сопротивления поняли, что город сгорит дотла со всеми жителями, а тех, кто чудом выживет, зарубят штурмующие. Зачинщики предложили горожанам открыть ворота, пока не началась всеобщая резня, и покориться Москве, а их самих – выдать на расправу. Жители отказывались. Но зачинщики на этом настояли.

Ворота открылись. Горожане выдали своих героев и в знак покорности целовали крест Ивану Васильевичу. Вятское сопротивление было подавлено. Жителей, которые надеялись остаться в своей Вятке, вывели за стены, рассортировали и всех распределили по разным московским землям, как прежде новгородцев. Фактически город Вятка как единое целое перестал существовать.

Добив остаток новгородских свобод, Иван обратил взгляд на столь же недопустимое существование Псковской республики. Но уничтожить псковские свободы он не успел – умер. Забота покорения псковичей досталась уже его сыну, Василию Ивановичу, в 1510 году.

Добив остаток новгородских свобод, Иван обратил взгляд на столь же недопустимое существование Псковской республики. Но уничтожить псковские свободы он не успел – умер. Забота покорения псковичей досталась уже его сыну, Василию Ивановичу, в 1510 году.

Здесь следует сказать, что в 15 веке Псков стал ориентироваться уже на московских князей, а отношения с Новгородом были у него сильно испорчены еще веком раньше – после того как новгородцы запретили псковичам иметь собственного епископа. Обиженные псковичи стали вести переговоры с литовцами, чтобы самим поставить в Пскове епископскую кафедру и чтобы независимый от Новгорода епископ получал посвящение с Волыни. Новгородцы сделали все, чтобы эти переговоры сорвать. Литовские князья приглашались в Псков длительное время, но эта практика прекратилась после неудач с домом Ольгерда, когда псковичи захотели «перекрестить» литовских князей в православную веру, а те отказались – и от православия, и от псковского княжения. И вместо литовцев псковичи стали приглашать московских князей, которые могли обеспечить их сильным войском, что было важно для города, выполнявшего функции пограничной крепости. Однако к концу 15 века псковичам стало понятно, что Москва ловко манипулирует их городом, а свои обязательства исполняет крайне плохо. Все последние князья, которых получил Псков, оказывались с псковичами в противостоянии: князья плохо управляли, плохо воевали, не ладили с горожанами, и тем оставалось лишь жаловаться на неподобающее поведение этих назначенцев в Москву.