Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Стрельцы планировали достичь Нового Иерусалима, где находился построенный Никоном монастырь, и там закрепиться. Но их сумел опередить Репнин, он занял монастырь 17 июня. Это и решило исход дела. На следующий день произошел бой. Воевать против собственного войска московским полкам не хотелось, и до начала сражения была сделана попытка уговорить стрельцов сдаться. Но слова не возымели никакого действия. Тогда и началось. Москвичи привезли с собой артиллерийские орудия и первый залп дали поверх голов противника, но стрельцы не поняли маневра регулярных частей – они решили, что солдаты стрелять не умеют, и уже праздновали победу, кричали, смеялись, кидали в воздух шапки. Тогда по ним дали второй, третий, четвертый залпы, уже не щадя. В рядах стрельцов началась паника, они побежали. Их взяли в плен и привели на расправу в Москву.

Расправой руководил Шеин. 22 и 28 июня он повесил в Москве 56 главных заводил мятежа, 2 июля – еще 74 участника восстания, 140 стрельцов провел через наказание кнутом и отправил в ссылку и около 2000 человек разослал по разным городам. В конце августа в столицу вернулся Петр, который решил следствие начать заново, а оставшихся в живых – примерно наказать. Тут же из ссылки были вновь свезены в столицу все участники стрелецкого бунта. На этот раз «розыск государя» не был к восставшим столь мягок. 2000 стрельцов Петр приговорил к смерти, 600 – к порке кнутом, клеймению и высылке. Своих бояр Петр заставил не просто смотреть на казнь стрельцов, а принимать в казнях личное участие, так что почти каждый его приближенный побывал в дни стрелецких казней палачом. Сам Петр лишил жизни пятерых стрельцов. Другие бояре были не столь умелы, топором владели плохо, и им приходилось несколько раз рубить несчастных по шее, пока те не испустят дух. Любимец Петра Алексашка Меншиков хвалился, что лично обезглавил двадцать человек. 195 стрельцов расстались с жизнью перед окном кельи Софьи. «А у пущих воров и заводчиков, – писал современник, – ломаны руки и ноги колесами; и те колеса воткнуты были на Красной площади на колья; и те стрельцы, за их воровство, ломаны живые, положены были на те колеса и живы были на тех колесах не много не сутки, и на тех колесах стонали и охали; и по указу великого государя один из них застрелен из фузеи, а застрелил его преображенский сержант Александр Меншиков. А попы, которые с теми стрельцами были у них в полках, один перед тиунскою избою повешен, а другому отсечена голова и воткнута на кол, и тело его положено на колесо».

Своих бояр Петр заставил не просто смотреть на казнь стрельцов, а принимать в казнях личное участие, так что почти каждый его приближенный побывал в дни стрелецких казней палачом. Сам Петр лишил жизни пятерых стрельцов.

Тела стрельцов были выставлены на всеобщее устрашение, и их долго не разрешали похоронить. В Москве на Красной площади, где их казнили, и по всем местам, где зарыли их тела, были установлены позорные столбы с чугунными плитами, на которых был текст приговора. Но на этом расправа не закончилась. Земельные владения стрельцов, участвовавших в бунте, были конфискованы, а следствие над оставшимися в живых велось до 1707 года, когда ему на смену пришло следствие по делу Кондратия Булавина. В 18 веке стрелецкие полки были полностью расформированы, их сменила регулярная армия.

Первым восстанием стрельцов правление Петра началось, вторым – продолжилось, и, хотя Петр правил жестко и твердой рукой, народные возмущения в период его полного самовластия не утихали. Восстания в Башкирии и Астрахани, приписные бунты в Кижах, волнения против рекрутских наборов – всё это черты его времени, когда народ вынужден был отдавать последнее, чтобы Петр мог вести войны и строить новую столицу. Не прекращались недовольства и во время Северной войны. И снова инициатором бунта выступила наиболее активная часть тогдашнего общества – казаки. И снова – на Дону.

В 1707 году Петр издал указ о сыске на Дону беглых и отправил на Дон для ведения сыска воеводу Юрия Долгорукова. Князь должен был донести до казаков простую мысль, что скрывать беглых, как они делали испокон веков, нельзя, а нужно их арестовывать и сдавать присланному из Москвы войску. Указ Долгоруков зачитал в Черкассах атаману Максимову. Против ожидания, указ был встречен казаками с ропотом. Во исполнение указа начались рейды по казачьим станицам, что казакам уж совсем не понравилось. Кроме того, прибыв на Дон, Долгоруков принялся исполнять и другие царские указы, к которым тут относились с небрежением, и начал он со сбривания бород. Все это вкупе – сыск беглых и «личное безобразие» – перевело ропот в полное неприятие.

Первым восстанием стрельцов правление Петра началось, вторым – продолжилось, и, хотя Петр правил жестко и твердой рукой, народные возмущения в период его полного самовластия не утихали.

«Когда полковник князь Долгоруков со своим отрядом и с пятью казаками, данными старшиною, отправился для отыскания беглых, – рассказывает Костомаров, – атаман Кондратий Булавин, из Трехизбянской станицы на Донце, напал на него 9 октября 1707 года на реке Айдаре, в Ульгинском городке, убил его, перебил всех людей и начал возмущать донецкие городки, населенные беглыми. В этих городках встречали его с хлебом и медом. Булавин составил план взбунтовать все украинные городки, произвести мятеж в донском казачестве, потом взять Азов и Таганрог, освободить всех каторжных и ссыльных и, усиливши ими свое казацкое войско, идти на Воронеж, а потом и на самую Москву. Но, прежде чем Булавин успел возмутить городки придонецкого края, донской атаман Лукьян Максимов быстро пошел на Булавина, разбил и прогнал, а взятых в плен его сотоварищей перевешал за ноги. Булавин бежал в Запорожье, провел там зиму, весною явился опять в верхних казачьих городках с толпою удалых и начал рассылать грамоты; в них он рассказывал, будто Долгоруков, им убитый, производил со своими людьми в казачьих городках разные неистовства: вешал по деревьям младенцев, кнутом бил взрослых, резал им носы и уши, выжег часовни со святынею. Булавин в своих воззваниях убеждал и начальных лиц, и простых посадских, и черных людей стать единодушно за святую веру и друг за друга против князей, бояр, прибыльщиков и немцев. Он давал повеление выпускать всех заключенных из тюрем и грозил смертною казнью всякому, кто будет обижать или бить своего брата. Донской атаман Максимов пошел на него снова, но значительная часть его казаков перешла к Булавину. В руки воровского атамана досталось 8000 р. денег, присланных из Москвы казакам. Сам Максимов едва бежал в Черкассы. Эта победа подняла значение Булавина. За нею поднялись двенадцать городков на Северном Донце, двадцать шесть – на Хопре, шестнадцать – на Бузулуке, четырнадцать – на Медведице. Восстание отозвалось даже в окрестностях Тамбова: и там в селах крестьяне волновались и самовольно учреждали у себя казацкое устройство». Это восстание так и вошло в историю под именем Кондратия Булавина.