Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Многие называют события 1991 года «августовской революцией». Но давайте называть вещи своими именами. Несмотря на то что люди «вышли на площадь» и трое даже погибли при защите Белого дома, события августа 1991 года никак не похожи на революцию. По типу и виду – это внутрипартийный верхушечный переворот, затеянный как раз ради того, чтобы народный гнев не смел партийную власть раз и навсегда, – с осуждением и запретом компартии, привлечением партократов к суду и прочими радостями революций, которые делает сам народ. Революции не бывают такими бесшумными и бескровными. Увы! Пришедшие к власти использовали свой народ, который по наивности думал, что защищает демократию, идеалы братства, равенства и свободы!

На самом же деле власть давно готовилась перераспределить государственные ценности и разложить их по собственным карманам. Настал очень удачный момент. Грех не использовать его! Второго такого не будет! А народ… А что народ? Паны дерутся – у холопов чубы трещат…

Два года новая власть старалась выглядеть демократичной и близкой народу, точно не было у этой власти грязного партийного прошлого, и в том Свердловске, откуда вышел первый президент России, он не занимал пост первого секретаря обкома. Впрочем, это было характерно не только для суверенной России: в подавляющем большинстве прежних советских республик к власти пришли бывшие партийцы. А чего было ожидать от представителей номенклатуры? И какую новую политическую модель они могли предложить? На какой полет экономической мысли они были способны? Мораль девяностых оказалась проста: у кого власть – у того и сила, у кого сила – у того и деньги, у кого деньги – тот и прав. «А чё, пацаны, всё по чеснаку!» Не умеющие играть или не желающие играть в эти шулерские игры и в дележке страны не участвовали, и во власть – не попали. Они, бедняги, как были диссидентами, так и остались диссидентами, то есть «несогласными».

До 1993 года власть показывала еще, что соблюдает Конституцию и вроде как строит новое государство по закону, а не по понятиям. Но как при империи у Думы с царем всегда случались большие несогласия, и царь свою непослушную Думу разгонял, так и у нашего президента с его парламентом (Съездом народных депутатов и Верховным советом) тоже случились несогласия. Конечно, Съезд народных депутатов был парламент еще тот, детище еще советской эпохи, с депутатами коммунистического толка, с такими одиозными фигурами, как Макашов и Бабурин, но это был парламент законно избранный, и его нельзя было выставить на улицу каким-то указом президента под номером 1400. Ельцин же именно это и сделал: 21 сентября 1993 года он объявил о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного совета. Парламент взбунтовался. Председатель Верховного совета Руслан Хасбулатов назвал решение Ельцина государственным переворотом и отказался что-либо обсуждать с президентом даже по телефону.

На улицы стали выходить люди, возникали митинги, у парламента оказалось много сторонников. 4 октября 1993 года президент послал к Белому дому танки, начался обстрел. Руцкой приказал генералу Макашову захватить здание московской мэрии, из окон которого вели огонь снайперы. Это удалось. Но другой приказ не был выполнен: не удалось взять здание телецентра, и выйти в прямой эфир с обращением к народу – тоже. По Белому дому стреляли танковые пушки. Шокирующая картинка передавалась по всем телеканалам: горящий парламент страны… Сторонники Ельцина бурно праздновали победу. Защитники парламента убирали тела убитых и пытались спасти раненых. Убитых (по официальным данным) было 157 человек, раненых – 384. По неофициальным – раненых было чуть не в десять раз больше.

12 декабря 1993 года была принята новая Конституция.

Полномочия президента расширились, пошли реформы, Съезд народных депутатов превратился в Думу (чтобы всё как в той, хорошей России!), но на следующий год захотела независимости дудаевская Чечня, и Ельцин отправил на Чечню армию. Началась первая чеченская война и штурм Грозного – аккурат в новогоднюю ночь.

Зимой 1994–1995 годов люди совершенно спокойно митинговали прямо у здания Министерства обороны, кляли Ельцина за войну в Чечне, и никто, ни один милиционер, а тем паче спецназовец не пробовал бить их или разгонять. Против Минобороны стояла стена людей с плакатами, громкоговорителями, журналисты снимали все это действо на камеры, и никто камеры из их рук не выбивал, и никому и в голову не приходило, что спустя каких-нибудь пять лет эти действия станут называть незаконными, противоправными, а то и вообще экстремистскими.

Сторонники Ельцина бурно праздновали победу. Защитники парламента убирали тела убитых и пытались спасти раненых. Убитых (по официальным данным) было 157 человек, раненых – 384. По неофициальным – раненых было чуть не в десять раз больше. 12 декабря 1993 года была принята новая Конституция, которая и прикрыла страшный грех президента.

Однако в 1999 году заговорили о чеченском терроризме, прогремели взрывы домов. Потом была вторая чеченская война – и снова террористические акты по всей стране. А что митинги? Митинги против власти нужно согласовывать с самой властью! Всё – как в добрые советские времена. Помните, я цитировала статью № 190, долгие ей лета? Следить за нарушителями спокойствия теперь – гораздо проще. При таком количестве видеокамер и видеорегистраторов это не проблема. Правда, существует треклятый Интернет. Но и там наблюдаются значительные улучшения, и из-за Интернета теперь тоже можно загреметь в кутузку за «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации», и по многим другим столь же витиеватым статьям.

Народу, конечно, такое отношение не нравится. И невозможность собраться на митинг без чиновничьей закорючки, и невозможность порой добиться справедливости в суде, – все это выводит из себя. Но власть приучила народ согласовывать все действия с ней же, с властью.

Увы! Власть часто поступает так, как не надо бы поступать. Держать и не пущать! Результат очевиден. Происходит, что всегда происходит в случаях, когда власть зажимает себе уши, чтобы не слышать народа. Так было в Нидерландах в 16 веке, в Англии в 17 веке, во Франции в 18 веке, в Германии в 19 веке, в России в 20 веке. Надеюсь, что господа, привыкшие во всем видеть крамолу и все запрещать, не сочтут простую констатацию исторических фактов призывом к экстремизму.