Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

Свой научный труд революционер-теоретик допишет в сибирской ссылке села Шушенского, куда будет доставлен не по этапу, с конвоем, а в спальном вагоне и теплых санях за счет матери. До того как полицейское начальство определило место его поселения, он более месяца пробыл в Красноярске. «Живу я здесь очень хорошо, – сообщает он хлопочущей за него матери 29 апреля, – устроился на квартиру удобно – тем более что живу на полном пансионе. Для занятий достал себе книг по статистике (как я уже писал, кажется), но занимаюсь мало, а больше шляюсь» [596].

В противоположном, незавидном положении находились соратники по революционной борьбе – Кржижановский, Мартов, Старков, Ванеев и др., прибывшие в Красноярск 16 апреля под конвоем в тюремных вагонах. «Глеб (Кржижановский. – В.П. ) с Базилем (Старков. – В.П. ), – сообщал сытый конспиратор родным, – высмотрят, говорят, очень плохо: бледны, желты, утомлены страшно» [597].

Ссылка для В.И. Ульянова не была столь утомительной, как для его сотоварищей, которые, чтобы содержать себя и свою семью, вынуждены были работать, «без нее они не могли бы жить…» [598], ибо на содержание, одежду и квартиру царское правительство выдавало ссыльным 8 рублей в месяц. И все же лишние деньги не мешали даже в ссылке. «Финансы получил, дорогая мамочка, и первые и вторые (т. е. и от 16.XI и от 8.XII), – с радостью сообщал он в канун Нового года – 27 декабря 1897 г. – Теперь у нас и пособия получаются правильно, так что дело в этом отношении вошло вполне в норму, и я думаю, что долго (сравнительно) не понадобятся никакие экстрадобавления» [599]. У Владимира Ильича 10 дней гостит Кржижановский… Беседуют… Ходят на охоту… 8 марта 1898 г. он вновь просит мать: «С Надеждой Константиновной пришли мне, пожалуйста, побольше финансов… Расходы могут предстоять изрядные, особенно если придется обзаводиться своим хозяйством, так что я намерен прибегнуть к изрядному округлению своего долга и к повторному внутреннему займу…» [600]Владимир Ильич рассчитывал на свои гонорары, но вновь и вновь был вынужден обращаться к матери, тем более к нему приехала невеста со своей мамой, которая была кстати, ибо получала после смерти мужа-офицера приличную пенсию. «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная, – вспоминала Крупская. – Например, Владимир Ильич за свое «жалование» – восьмирублевое пособие – имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья, – и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был простоват – одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест – покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую неделю… В общем, ссылка прошла неплохо».

29 января (11 февраля) 1900 г. Ульянов покинул Шушенское. Следуя в Псков к указанному месту жительства, заехал в Уфу – к жене, в Петербург – к соратникам, в Подольск – к матери, а в июле выехал за границу. В 1900–1905 гг. жил в Мюнхене, Лондоне, Женеве. Но постоянно всем подчеркивал, что финансовые дела партии очень плохи. «Собирайте деньги, – писал он Дану 22 марта 1901 г. – Мы доведены теперь почти до нищенства, и для нас получение крупной суммы – вопрос жизни» [601].

Он непримирим, сообщая П.Б. Аксельроду 20 марта 1901 г.: «…послать Теленку (псевдоним П.Б. Струве, которого называл также Иудой. – В.П. ) и Другу (псевдоним издателя философских книг Д. Журавского, которого именовал также – «золотой клоп», «золотой мешок». – В.П. ) ультиматум, что-де либо прочное финансирование нашего предприятия, либо мы отказываемся» [602]. В этом же письме Ульянов сообщает: «Касса у нас очень плоха».

24 мая он писал Н.Э. Бауману: «…Дела наши плоховаты. Финансы – вовсе швах, Россия не дает почти ничего». И здесь Ленин несколько передергивал. Действительно партийных денег поступало «почти ничего», но немалые средства шли от частных лиц. В целях сокрытия поступающих на его имя денег, он давал инструкции. «Я бы лично склонялся к тому, – писал он в ноябре 1902 г. Тетушке – A.M. Калмыковой, – что лучше пока всей суммы не объявлять никому (держать ее про себя), о возможности получить всю сразу – тоже абсолютно никому, ибо теперь «возможных» расходов, «возможных» предприятий тьма.

Обилие побегов ставит «в распоряжение» «Искры» кучу людей при условии содержания всех их, но если за это широко, легко и необдуманно взяться, то мы окажемся через 1/2 года-год «без ничего». Между тем, если быть «потуже», то довольно большое число периферических предприятий «обходится своими средствами…» Лучше ввиду этого поставить дело по-старому (т. е. перед всеми участниками дела говорить так): Вы можете давать довольно еще много, скажем, «свыше 10 тысяч», но, во-1-х, не сразу, а во-2-х, желаете давать лишь при крайней нужде, рекомендуя изыскивать самим регулярные источники текущих расходов. Повторяю, это пока мое личное мнение, о мнении же Виконта я еще не знаю. С Виконтом здесь мы хотели поднять вопрос о некотором «полюбовном», «дружественном» размежевании функций, исходя из того, что лучше же, наконец, воспользоваться миром для создания прочного modus vivendi (способа ужиться), чем откладывать опять до «случайного» конфликта. Но удастся ли еще, решим ли мы так, удобно ли будет поднять вопрос, – все это пока еще неизвестно.

Сейчас у нас совсем круто с деньгами, а есть неотложные расходы. Поэтому пришлите, пожалуйста, по возможности немедленно 2000 марок: что можете из них – тотчас, а что надо выписать, поскорее (и сообщите, когда придет). Но выписывать надо уже, по-моему, побольше: выпишите тысячи 3 рублей и держите у себя, чтобы можно было скоро от Вас получать. Иначе нам буквально не извернуться: мы и то задолжали уже 150 руб., на следующей неделе оттягиваем платеж 50 рублей. На отъезды (необходимые) надо около 300 руб., здешним – около 200 вскоре и т. д. Напишите поскорее, как Вы распорядились, когда и сколько будет Вами получено» [603].

Первые взносы для издания «Искры» были сделаны A.M. Калмыковой – Теткой, давшей 2000 рублей, Потресовым, внесшим такую же сумму, а также знакомым Потресова 1000 рублей неким Жуковским (вероятно, Журавским. – В.П. ). Владимир Ильич обещал, что взнос в субсидирование «Искры» сделает и его знакомый «волжский капиталист» (вероятно, Ерамасов). Перед отъездом за границу Потресов получил из Москвы для передачи В.И. Ульянову 500 рублей. Однако в фонд «Искры» они не поступили. Он заявил уверенно и просто, что они посланы матерью лично ему [604]. А на получение от матери в сентябре 35 рублей отписал ей: «…Насчет финансов у нас вообще дела ничего себе. Моя издательница прислала мне кое-что, и я надеюсь обойтись этим еще довольно долго, тем более что жить здесь своим хозяйством не очень дорого. Присылать не надо, merci» [605]. О какой «издательнице» упоминал Владимир Ильич и сколько было «кое-что», он не поведал матери, которой было и не важно, «сколько» и от кого, лишь бы за честный труд сын деньги получал. В декабре 1901 г. он впервые подписал одну из своих статей, напечатанных в «Искре», новым партийным псевдонимом – Ленин.