Владимир Морозов - Легенды Краснопресненских бань

Въезжаем в Москву. А у нас нет номеров, только какая-то проездная бумага. Нас сразу остановила ГАИ. А я за рулем как раз был. ГАИшник смотрит на нас строго: «Ну, что, приехали?». А у нас машина запотела, мы вдугаря — это даже мягко сказано. А я ГАИшнику говорю: «Ты что Рогулина не узнаешь?!» Они увидели Сашку — и обалдели. Предлагают: «Может, вас довезти?» Я отказываюсь: «Нам тут рядом, осталось 300 метров», а сам пьяный. Какие 300 метров! Мы же только в Москву въехали! В общем, уехали. И решили немного поспать в Серебряном бору, прямо на песке. Утром встаем в 6 утра. Я спрашиваю: «Саш, что делать? Ведь Люда ждет нас давно. А мы вдугаря». И предлагаю: «Поехали в Мошковские бани!» В бане выпили только четвертинку на двоих. И сразу стало легче! Через час звоним, и я докладываю Саше Рогулиной: «Люда, мы только въехали в Москву, через 25 минут будем, машина белая, как ты просила». А та уже накрыла стол, ждет нас и машину. Тогда, в 1973-м, получить машину было большим счастьем. В итоге, приезжаем, а она смотрит на нас, — мы оба еле на ногах стоим. Вот такой был цирк!

А однажды поехали мы в Молдавию (сейчас республика Молдова. — Авт ). Там проходила декада Российского искусства. Приезжаем мы в Кишинёв таким составом: Стрельченко, Зыкина, Кобзон, Ротару, Пугачёва и я руководитель ансамбля. Но нам вдруг говорят: «Вы поедите на север республики». Я возражаю: «Мы же только в Кишинёв прилетели». Не хотелось на север! Для нас, артистов, север всегда было нехорошим словом. Но выяснилось, что на юге Молдавии 38 градусов тепла, а на севере — 37 градусов. Вот такой, оказывается, у них «север».

Мы садимся в автобус с ансамблем. Приезжаем на место, нас встречает ансамбль девочек с вином и хлебом. Прекрасно! Мы выпиваем вино, едим хлеб. Думаем — все, пора за работу. Но тут местная администрация заявляет: «Это была разминка, а сейчас мы вас приглашаем по-настоящему». А по-настоящему это было так — мы садимся за стол, и сверху вишни висят, и на столе огромные груды вишни. И первый секретарь встает и говорит речь про дружбу между «младшим братом» (Молдавией. — Авт. ) и «старшим братом» (СССР. — Авт. ). В итоге мы выпиваем всё, что только можно, коньяк «Аист» лился рекой. Теперь думаем, что всё, пора работать. И тут встает второй секретарь и говорит: «А вот теперь мы через пять километром переедем ко мне». Мы переезжаем туда, и там хлопаем коньяка. И все начинается по новой. И там мы, наконец, понимаем, куда мы попали! Какая к черту декада! Короче говоря, нажирается весь наш ансамбль. А все и это происходило в первой половине дня. А вечером-то концерт! Но мы, артисты, крепкой выдержки. Вечером выходим на сцену, славим Молдавию. В общем, концерт проходит нормально. Но и тут ничего не заканчивается. После выступления мы едем на какой-то остров. А там столько еды и выпивки, что уже смотреть на нее не можем! Какая клубника, какая черешня, какая икра, какая рыба?! Всё, наелись-напились! Утром мы встаем. Встречают нас со скрипкой, опять вино с хлебом, выпивка. И тут я строго приказываю: «Нет, мы пить не будем». Но знаю, что вообще-то мы уже начинаем выдрющиваться, потому что вчера нажрались сходу. В общем, пьянка длилась 15 дней! Так прошла наша декада русского искусства в Молдавии. А я помню, что всем девочкам там дарил кружева. Вот такая была у нас чума!

У меня в ансамбле была проблема: как платить музыкантам, когда они работали на сольных концертах? Ведь им перепадали копейки. Надо было что-то придумать. Вот, например, музыкант получает 15–20 рублей, а концертов — два в день, остальные идут в фонды местной филармонии. Что сделать, чтобы больше платили? И я нашел выход: «Ребятки, сейчас Шура будет петь песню «Кадриль», а вы чуть-чуть потанцуйте рядом. Просто сделайте два раза ногой». Они сделали кадриль. Я иду к директору и говорю, что мои артисты танцевали — и он платит еще сверх четверть их зарплаты! Потом я своим ребятам советую: «А ну-ка, теперь подпойте «Кадриль». Они подпели — и директор ещё накинул 15 рублей! Потом — ещё 15. И так набирались моим людям очень хорошие деньги. А что делать? Приходилось так вертеться. И музыканты это ценили, и мы были одним из самых лучших ансамблей.

Был случай с художественным руководителем Сережей Меликом. Однажды он мне говорит: «Володь, ты днем обедаешь в «Советском» ресторане, (а ресторан «Советский» находился в одном здании с Москонцертом. — Авт. ) пойдем вместе, а то ты ребят там знаешь, а я нет, и я бы тоже заодно с тобой поел». А Сережа был какой-то странный в этом отношении человек — людей стеснялся что ли. Мы пришли, меня все знают. На столе икра, крабы, хорошо кушали. На второй день опять Сережа приходит. А компания была у нас умная, не жадная, но все равно все стали недоумевать: «А что Сергей все время приходит?» Сережа — чужой для нас был человек. Ну и решили мы его разыграть. У нас было за счастье, если бы кто-то за нас расплатился. И мы решили, что, если Сережа еще раз напросится в «Советскую», то расплатится он. Сережа напросился. Сидим все за столом. Я от души заказал икру, коньяк. А в конце вечера официант принес счет ему. И Сереже некуда было деваться — заплатил. Потом он посмеялся, как мы его «сделали», но больше к нам в компанию в ресторан не напрашивался.

В Чехословакии был случай. Там проблема была с обменом денег, и надо был как-то решать эту проблему, потому что за границей артистам платили копеечные суточные. Мы, конечно, как-то выкручивались: что-то провозили, что-то продавали. Но в тот раз мы привезли мы немножко денег. И в Чехословакии по линии армии — мы ездили по военным частям — приехали и договорились с чехами, что они нам сделают обмен валют: по сто рублей. Не бог весть какие деньги. А бывший директор Москонцерта — он у нас тогда был руководителем группы — сидит с нами в военной части и что-то неладное подозревает. Тогда такой обмен валют был наказуем. А я думаю, что бы сделать, чтобы он ушел? Ведь деньги всех ребят были у меня. И чехи ждали уже. И я придумал: «Ребята, отойдите куда-нибудь за угол, как будто вы пошли погулять». Они спрятались. А я так наигранно всполошился перед директором: «Посмотри, ребята все ушли, пойди, посмотри, а то вдруг что случится!» И он побежал за ними. А я за это время деньги обменял. Ребята вернулись, и всё обошлось.