Х. Хескет-Притчард - Первые снайперы. «Служба сверхметких стрелков в Мировую войну»

Итак, я отправился из школы в район 1-й армии, проверил прицелы в 11-м корпусе и выполнил все, что от меня ожидалось. Эти дни, проведенные в 1-й армии (из 11-го корпуса меня направили в 3-й, а из 3-го в 1-й) были для меня лучшими днями во Франции, ибо везде я находил много желания учиться и совершенствоваться. Здесь же мне пришлось пройти пытку, читать лекции перед Штабом гвардейской дивизии в 9 часов утра. Я всегда придерживался мнения, что гораздо полезнее читать лекции в пять часов пополудни в теплом помещении, чем в девять часов утра в холодном.

Окончив работу в 1-й армии и проверив около 250 прицелов, я возвратился в пехотную школу 3-й армии. Здесь я узнал, что командующий армией Е. Г. Алленби хлопотал о назначении меня в 3-ю армию и получил согласие свыше, при условии, что я соглашусь отказаться от своего штабного оклада жалованья и буду получать низший оклад пехотного капитана. Разумеется, я согласился. Но тут произошла еще какая-то другая задержка, так что в течение следующих 8 месяцев я вовсе не получал жалованья. Ходатайства по этому поводу я не возбуждал из боязни быть откомандированным опять в распоряжение Главного штаба.

Один генерал сказал мне по этому поводу с улыбкой:

«Как видите, вы здесь пребываете неофициально, а потому все германцы, которых вы или ваши люди отправили на тот свет, тоже считаются убитыми, так сказать, неофициально».

В заключение этой главы я привожу письмо, написанное мною в ноябре 1915 года, оно рисует мои личные впечатления того времени:

«С тех пор, как я в 3-й армии, у меня на курсах перебывало по одному офицеру от каждого баталиона 7-го корпуса. Эти офицеры в свою очередь обучают солдат, так что дело повсюду быстро распространяется и, как мне кажется, с большим успехом. Мне кажется, что искусство снайпинга состоит в том, чтобы: во-первых найти цель; во-вторых определить ее, и наконец попасть в нее.

Что касается первого, то весьма существенно, чтобы применению подзорной трубы обучали с точки зрения охотника на крупных животных. Если бы у нас было хотя бы по одному офицеру, обучающему снайпингу на каждый баталион английских военных сил во Франции, мы были бы в состоянии убить множество германцев, и кроме того этим самым на много облегчалась бы задача наших разведчиков. Имея по 4 хороших телескопа в каждом баталионе, мы могли бы замечать почти все, что происходит в окопах противника. Теперь мы уже имеем во Франции изрядное количество телескопов.

Далее, относительно определения и выяснения цели. Здесь именно телескопические прицелы оказывают большую пользу, но в руках человека, не умеющего обращаться с ними, они теряют всякий смысл. Много таких телескопов прошло через мои руки и на каждые десять мне приходилось корректировать установку примерно шести из них, после кратковременного употребления их в окопах. Необходимо, чтобы в каждом баталионе был офицер, умеющий устанавливать телескопический прицел и стрелять с его помощью. Весьма важно также, чтобы он был вполне сведущ в своем деле, ибо количество выстрелов, произведенное из винтовки, должно быть по возможности меньшее. Стреляя из новой винтовки, хороший стрелок может почти всегда достигнуть площади рассеивания в 3 дм., но после 600 или 1000 выстрелов та же винтовка дает уже гораздо большее рассеивание. Поэтому существенно, чтобы лицо, корректирующее винтовку, сумело бы сделать это, выпустив наименьшее количество выстрелов. Другой важный пункт, это то, чтобы люди научились знать свои винтовки и верить в них. В одной из бригад, где я работал, на 3-й день обучения с 16-ю снайперами, из общего числа 21 выстрела по моделям голов на расстоянии 700 шагов, мы отметили 17 попаданий. Некоторые из этих винтовок до урегулирования давали отклонение не менее 6 или 8 дм. на 150 шагов. В общем, из 48 выстрелов мы насчитали 27 попаданий в головы, не считая пуль, пробивших плечи.

Равным образом, мне приходилось заниматься и с офицерами. Прежде всего, я выбирал 20 различных предметов, как например, модели голов французских, английских и немецких солдат, телескопы, дула винтовки, кирки, горящий факел и т. п. Эти предметы показывались поочередно в продолжение 15 секунд из окопа, а обучающиеся, наблюдая в телескоп на расстоянии от 900 до 1050 шагов, должны были написать список замеченных ими предметов. Поразительно, с какой быстротой они учились наблюдать. Короткое время спустя они были в состоянии различать цвет комков земли, подбрасываемый вверх из окопов. Затем я заставлял их наблюдать небольшой участок ската горы, на котором я разбрасывал несколько легко видимых предметов, в роде искусственных голов солдат. Здесь же я размещал две хорошо скрытых бойницы, которые обыкновенно ускользали от внимания учащихся. Таким порядком они учились тщательному и точному наблюдению.

Устройство бойниц — вещь весьма важная. В этом мы уступаем германцам. Существуют двойные бойницы, которые я особенно рекомендую: броневой щит устанавливается в бруствере, а на расстоянии около аршина позади прикрепляется другой щит, движущийся по горизонтальному углублению. Разве только в одном случае из сотни, немцу удастся направить свой выстрел так, чтобы пуля прошла через бойницы в обоих щитах. Хорошие результаты дала также бойница, приспособленная из канализационной трубы. В случае если эта труба вделана не горизонтально, а под известным наклоном кверху, и притом поближе к основанию бруствера, то очень трудно попасть в нее так, чтобы пуля прошла вдоль трубы, и бравому немцу пришлось бы для этого высунуться из окопа и стрелять поверх бруствера.

Особенное внимание я обращаю на то, чтобы люди привыкали осторожно открывать эти бойницы. Для этого я ложусь впереди окопов и наблюдаю за ними, и вероятно, если бы я действительно стрелял, я ранил или убил бы девять десятых из моих учеников, открывающих бойницы. Разумеется, что бойница должна открываться сбоку, и, прежде чем заглянуть в нее, рекомендуется выставить кокарду фуражки. Если через минуту примерно не последует выстрела со стороны противника, то есть основание полагать, что он не заметил, как бойница была открыта. Не одна жизнь была спасена, благодаря таким маленьким предосторожностям.

Даже в настоящее время, когда уже существует много специалистов по этой части, снайпинг все еще представляет самые неограниченные возможности для дальнейшего развития и совершенствования. Я поставил себе целью всегда работать при баталионах, т. е. в непосредственной близости от фронта. Понятно, что некоторые из баталионов лучше других, но все они горят желанием усовершенствоваться как можно более на этом поприще.

Другое не менее важное применение снайперов — это при атаках. Имея человека, который был бы в состоянии на каждые два выпущенные выстрела всадить, по крайней мере, одну пулю в модель головы на расстоянии 600 шагов, а я берусь научить этому любого, кто мало-мальски прилично стреляет, — мы сможем убить не одного неприятельского пулеметчика при наших наступлениях в будущем. Также если при наступлении встретится немец, стреляющий через отверстие в кирпичной стене, образовавшееся путем изъятия одного кирпича (явление часто имевшее место на этой войне), то безусловно, полезно иметь в своей части стрелка, который мог бы обезвредить такого немца.