Яков Нерсесов - Великий Тамерлан. «Сотрясатель Вселенной»

Так или иначе, но недисциплинированная самодовольная рыцарская кавалерия оказалась неспособна достойно противостоять дисциплинированным турецким янычарам, плотно взаимодействовавшим со своей тяжелой конницей. У крестоносцев не было не только боеспособной пехоты, но и достойного единого руководства. Каждый рыцарь поступал и сражался, как ему заблагорассудится. Тем более что турки-османы использовали полевые укрепления (рвы и частокол), закрепившись на которых они и выстраивали свою оборонительную тактику боя.

Хроники сообщают, что порядка трех тысяч рыцарей было убито, множество попало в плен. Баязид приказал перебить всех пленных. Казнить успели от 300 до 400, но затем султан передумал, и резня была остановлена. 25 самых знатным, в том числе французским принцам крови, было предложено освобождение за деньги. Эта горстка «счастливцев» была передана французскому королю Карлу VI за огромный по тем временам выкуп в 200 тыс. золотых дукатов. Так Жан де Невер смог вернуться на родину только через два года. На прощание Баязид пригласил рыцарей вернуться и еще раз рискнуть сразиться с его войском. О потерях самих турок нам доподлинно неизвестно.

… Кстати сказать , в Западной Европе с горечью отреагировали на незадачливую участь крестоносного воинства. В «Горьком и утешающем послании» Филиппа де Мезьера говорилось о том, что крестоносцы увлеклись «тремя дочерьми Люцифера» – «гордыней, алчностью и распутством», тогда как им надлежало бы придерживаться четырех добродетелей, «порядка, рыцарской дисциплины, послушания и справедливости». Так или иначе, но столь масштабных битв, как под Никополем, между христианами и мусульманами потом не было еще почти полтора века.

После поражения крестоносцев султан присоединил владения их союзника, видинского царя Ивана Срацимира, тем самым объединив под своей властью все болгарские земли. Разбив христианское войско, Баязид в 1399 г. снова вернулся к Константинополю. Он попытался овладеть городом небольшими силами, но отступил перед небольшим флотом под командованием французского маршала Бусико, – единственного, кто из побежденных под Никополем рыцарей вновь выступил против султана. Флот Бусико нанес поражение османскому флоту в Дарданеллах и преследовал турецкие галеры до азиатских берегов Босфора. И все же всем в Европе уже казалось, что Византийская империя на грани окончательного падения и гибели. Ведь турки-османы уже завершили завоевание византийских земель в Малой Азии и на Балканах и устремили свои взоры дальше на северо-запад. Не только Византия, но и славянские страны были бессильны противостоять завоевателям.

Отчаявшись собственными силами спасти страну, византийский василевс Мануил II Палеолог (1391 – 1425) отправился в Западную Европу просить помощи против турок. Мануил путешествовал по Европе с 1399-го по 1403 г. Он посетил Венецию, Милан, Флоренцию, Париж, Лондон, но безрезультатно. Его повсюду встречали с исключительной пышностью и отделывались пустыми обещаниями.

И вот в 1402 г., когда, по общему мнению, дни «Второго Рима» уже были сочтены, победное шествие турок по Европе было приостановлено появлением в мае того году у них в тылу полчищ Тамерлана. Пришлось Баязиду на ходу менять планы и, оправдывая свое грозное прозвище «Молниеносный», бросаться ему наперерез. Христианский мир застыл в ожидании схватки двух беспощадных хищников не на жизнь, а на смерть; османскому султану, непобедимому полководцу Баязиду Молниеносному, грозе всех христиан предстояло встретиться в далекой Малой Азии с великим средневековым завоевателем Железным Хромцом.

Высокомерный Баязид сам во многом спровоцировал хитроумного Тамерлана на войну. Поначалу последний, отдавая должное заслугам османского султана в борьбе с «неверными» (с христианским миром), хотел сосредоточиться на борьбе с китайским императором Хон Ву, чьим вассалом (на словах, а не на деле) он являлся. К тому же он не желал выглядеть зачинщиком войны между правоверными магометанами (оба были мусульманами), когда один из них всецело занять священной войной (джихадом) с неверными христианами. Во многом поэтому он коварно прикинулся «бедной овечкой».

Баязид же, окрыленный своими оглушительными успехами в Европе, первым вторгся на земли Тимура – Эрзинджан, удел его вассала Тахирена. Более того, в дипломатической переписке он якобы позволил себе оскорбить среднеазиатского владыку, обещая осквернить его гаремы по причине мужской несостоятельности последнего, в частности проделать это публично с любимой женой Тамерлана Биби Ханум. Подобного оскорбления победоносный «Железный Хромец» терпеть не собирался и «вырыл топор войны», благо в этом деле ему не было равных и теперь предстояло в очередной раз продемонстрировать это всему миру на Баязиде Молниеносном.

16 февраля 1402 г. Тамерлан покинул Карабах и пересек границу Османской империи. Его войска заняли турецкие крепости Кемак и Сивас. После этого демарша турецкому султану Баязиду – одному из крупнейших полководцев того времени, уже два года осаждавшему Константинополь и бывшему уже в шаге от захвата Константинополя, пришлось срочно перебрасывать лучшую часть своего воинства на восток против среднеазиатского эмира. Османские войска под командованием Сулеймана, старшего сына Баязида, совершили ответный ход. Они вторглись в земли находившегося под протекторатом Тамерлана тюркского правителя Кара Юсуфа, который попал в плен. Также при дворе Тамерлана, объявившего себя продолжателем дела Чингисхана и сюзереном всех тюркских правителей Анатолии, нашли приют правители покоренных османами малых бейликов.

… Между прочим , боевая подготовка Тамерланова воинства была несомненно выше, чем у баязидовых ратей – разномастных (жители Анатолийского нагорья, фракийцы, македонцы, греки, румыны, болгары, сербы и собственно османы) и не столь строго подчиненную своему вожаку. Кроме того, Баязид немало и успешно воевал в Европе, но театр военных действий в Малой Азии он знал гораздо хуже. И наконец, в ту пору мало кто мог соперничать с Тамерланом в искусстве управлять на поле боя столь огромными массами вооруженных людей: в нужном месте и в нужное время стремительно и массированно вводя их в дело.

Баязид к тому времени уже явно потерял свою знаменитую стремительность и отреагировал на вторжение Тамерлана в Сирию слишком поздно. Пока Тамерлан отсутствовал, султан даже не попытался вернуть слабо защищенный Сивас. Судя по всему он впервые столкнулся с равным соперником, был ошеломлен и не готов к войне с ним. Тем более что в ту пору его физическое состояние и умственные способности были уже изрядно подорваны тягой к пьянству и разгульной жизни. Так, рассказывали, что перед решающим столкновением его войска несколько дней якобы занимались тем, что гоняли для охотничьей забавы своего повелителя зверей по окрестностям. Привычно высокая дисциплина османского войска значительно упала; многонациональная армия ( четверть войска Баязида составляли ордынские наемники, также было множество христиан, в том числе сербское войско князя Стефана ) была изнурена стоявшей в то лето жарой и долгим переходом, а также задержкой с выплатой жалования. Баязид со свойственным ему упрямством, переоценивая свои силы, намеревался сразиться с Тамерланом в лобовом столкновении, хотя его полководцы призывали укрыться в горах, чтобы дать солдатам отдохнуть и выбрать позицию для обороны против превосходящих сил противника.