Лев Прозоров - Русь без креста. Язычество – наш «золотой век»

Ученые практически не сомневаются, что под личиной народного культа Параскевы Пятницы (собственно, «параскева» и означает по-гречески Пятница [68]) скрывается культ древнего женского Божества, а именно – Мокоши, прядущей судьбы, покровительствующей рождениям и бракам, повелевающей земной влагой (вспомним о посвящении ей колодцев и источников). «Низшие» черты Богини воплотились в мелкой нечисти Мокуши, но ее почитание как Высокой Богини должно было скрыться под христианским псевдонимом. Как в других традициях пятница связана с днем Богини – Венеры, Фрейи (Friday) – так и в русской традиции Пятница была связана с Мокошью. Кстати, есть основания предполагать, что первоначально неделя у славян была из пяти дней. Во-первых, на это указывает то обстоятельство, что средой, серединой, называется третий день недели. Само собою разумеется, что если третий день – середина недели, то в неделе должно быть пять дней. Во-вторых, шестой и седьмой день, суббота и воскресенье, носят названия, связанные с иудеохристианской традицией. Наконец, примеры пятидневной недели есть у народов, общавшихся с древними славянами. Скандинавское слово fimmt обозначает именно неделю из пяти дней. Схожая неделя, как предполагают, существовала у прикамского народа удмуртов. Возможно, первоначально такая неделя-пятидневка находилась под покровительством Пятибожия. Пятница принадлежала Мокоши, четверг, как мы уже знаем, – Перуну. Оставшиеся три дня можно расположить лишь предположительно. Понедельник, с его репутацией «тяжелого дня» и посвящения в народном православии апостолу Петру, привратнику загробного мира, легче всего увязывается со Стрибогом. Вторник, в Пасхальную неделю носивший кое-где название «Купалища», может связываться с Солнцем, так как Купала – праздник Солнца, Солнцеворот, а значит – принадлежать Хорсу Даждь-богу. Среда, кстати, в астрологии находящаяся под покровительством Меркурия, таким образом остается для славянского соответствия галло-римскому «Меркурию» – Яриле-«Семарьглу».

Любопытно и другое сходство «святой Пятницы» – а стало быть, и Мокоши. А.А. Потебня обратил внимание на то, что в украинской сказке «святая Пятинка» замещает действующую в схожих по сюжету русских скзках Бабу Ягу. Яга в сказках может выступать и пряхой: «Стоит избушка на курьей ножке, на веретенной пятке, крунами вертится, и дверей не видать… в избушке сидит женщина, шелк прядет, нитки длинные сучит, веретено крутит, и под пол спускает». Обитающая в лесу и повелевающая зверями Баба Яга вполне подходит на роль Дивы – повелительницы «дивьей», дикой природы. Любопытно, что, как и Пятница, как и словацкая Макосла, Баба Яга в некоторых сказках повелевает дождем.

Если Мокошь равнозначна Яге, то проясняется и ее социальная роль, ее связь с определенной кастой. Ведь сказочный образ Бабы Яги и ее «избушки на курьих ножках» в окружении увенчанного черепами частокола, как выяснил еще В.Я. Пропп, является поздним фольклорным отголоском обрядов инициации, посвящения в род. Тех самых инициации, о которых мы, читатель, говорили в прошлой главе. Тех обрядов, которые делали из ребенка или раба свободного, равноправного соплеменника. И если Макошь как Мать покровительствовала вечным детям-рабам, то Она же и отвечала за «второе рождение» свободного человека, полноправного сына (или дочери – сказки ведь знают и девочек в избушке Бабы Яги) своего племени. Любопытно, что, по сообщениям этнографов, мальчики, прошедшие инициацию, еще какое-то время жили отдельным обществом-дружиной, которую у индоевропейцев часто сравнивали со стаей волков или псов. В быту славян последние следы таких дружин видят в украинском «паробоцтве», освященном образом… «святого Юрия», то есть православного «заместителя» Ярилы. Волки или псы-хорты считались спутниками Юрия (так что, возможно, крылатые псы древнерусского прикладного искусства все-таки имеют какое-то отношение к «Семарьглу»-Яриле). В обрядности Семика, ярилиных Зеленых святок, фигурирует образ «волка»-любовника, и поскольку сложно предположить, что славянки предавались подобной зоофилии, то в «волке» следует видеть вот такого свежепосвященного в племя «паробка», принятого Юрием-Ярилой из рук Яги-Мокоши.

Итак, читатель, оказывается, что пять Богов Киевского капища не только соответствуют пяти кастам традиционного общества (три основные касты, обрамленные фигурой священного правителя сверху и массой детей, рабов и прочих неполноправных снизу), но и перечислены в порядке убывания значимости покровительствуемой касты-«рода». Боги киевского капища 980 года как бы образовывали модель и общества, и Природы. Последняя здесь отражалась и в «вертикальной» структуре (Перун – «верхнее» Небо с дождевыми водами, Хорс Даждьбог – расположенное под этим небом Солнце, Стрибог – воздух, ветер, пространство между небесным путем Солнца и землей, «Семарьгл»-Ярило – растения и Макошь – влажные земные недра), и в горизонтальной, концентрической, в которой «сферы влияния» Богов были вложены одна в другую, словно матрешки, или, если угодно, окружали друг дружку слой за слоем, как круги хоровода на Купалу: Перун – Центр, Ось (Древо-Дуб, Гора), Даждьбог Хорс – хором-храм-святилище, окружающее святыню, Стрибог – детинец, обитель дружины, «Семарьгл»-Ярило – торгово-ремесленный и земледельческий [69]посад, Мокошь – окраины, пустоши, возможно, клети с рабами у пристани и поселки зависимого, полусвободного и несвободного населения, смердов.

Разумеется, Пятибожие далеко не исчерпывает всего богатства и разнообразия древнерусского Язычества. Наряду с ним почитались Всеотец Род, и пара Перун/Белее (Перун/Хоре), возможно, соответствовавшая паре Белобог-Чернобог балтийских славян-варягов, и языческая «троица» «Бог» (Ярило?) – Перун – Волос (Даждьбог-Стрибог-Переплут), соответствовавшая триадам кельтов, балтов и германцев, а также индоарийскому Тримурти. Вполне возможно, что эти культы, как и множество культов отдельных Божеств и духов, как входивших в Пятибожие, так и тех, кто никогда в него не входил, были куда как шире распространены, нежели громоздкий и, без сомнения, трудоемкий культ пятерых Богов. Тем паче что, скажем, князья IX–X веков уже очень мало напоминали тех «священных правителей», наличие которых предполагало Пятибожие. К тому времени от «князя-Солнышка Владимира все Славьича» остались лишь песни, которые, вероятно, и слышал Ибн Фадлан и которым предстояло века спустя лечь в основу былин. А после X века, когда князья оставили древнюю веру и стали христианами, древний культ окончательно утратил свою актуальность и действительно скоро угас, хотя его составляющие, разумеется, никуда не делись и забыты, как мы с вами, читатель, могли убедиться, не были. Их помнили и даже кое-где почитали вплоть до XIX и даже XX века, но само Пятибожие как цельная система было, пожалуй, окончательно уничтожено в 1071 году, когда в Киеве пропал без вести вдохновлявшийся «Пятью Богами» волхв. Более мы не встречаем свидетельств о почитании русами и славянами Пятерых Богов. Нельзя не принимать во внимание и того, что столь сложный культ требовал, конечно, хорошо подготовленных жрецов – а в условиях крещеной Руси полноценное обучение и воспроизведение жреческой касты стало невозможным, во всяком случае, в городских центрах. Впрочем, здесь мы переходим к теме жизни сохранивших верность Богам предков русичей в уже крещеной стране – теме, которой автор, как уже имел удовольствие сообщить читателю, собирается посвятить особую книгу.