Лев Прозоров (Озар Ворон) - Язычники крещёной Руси. Повести Чёрных лет

Чтоб радоваться своей безопасности, когда с соседского двора под бабий вой, мимо опустивших почернелые лица мужиков, подручные баскака волокут живую дань — последнюю ли коровёнку-кормилицу за рога, дочку ли за косу…

Чтоб спокойно смотреть со стены тихой обители, как вздымается жирный черный дым над рощицей, за которой стояла деревенька, зная при этом — тебя-то не тронут, ярлык!

Попытайтесь представить себе моральный, ежели так можно выразиться, если тут можно говорить о какой-то морали, портрет русского, с позволения сказать, среднестатистического церковника той поры.

Легче, наверно, представить молебен в московских церквях за здравие Басаева или Радуева — в конце концов чеченцы, по крайней мере, пока не жгут русских городов — всего лишь взрывают дома. И в рабство угоняют по одному, а не деревнями и улицами.

Но всё же попытайтесь — и тогда вас, наверное, не так уж удивит тот простой факт, что в 1262 году в Ростове взбунтовавшиеся против татар горожане убили, среди прочих баскаков… монаха Зосиму. Да, читатель, я не ошибся, а вам не привиделось — среди прочих баскаков трудился, собирая дань с земляков, православный инок.

В 1328 году в Твери началось восстание, когда подручные баскака Шевкала — между прочим, это про его, "Щелкана Дюдентьевича", методы сбора дани ходили предания ещё четыре столетия с гаком! — стали отбирать кобылу у диакона Богородицкой церкви Дюдко.

Не думаю, что церковный люд так уж возлюбили миряне, просто… просто поняли — раз уж и у них теперь отбирают, и ярлык более не защита, значит — всё. Нечего больше терять. Край..

Восставшую Тверь спалило совместное московско-ордынское войско. Князь Тверской, Михаил, бежал в Псков, до которого длинные лапы Орды были бессильны дотянуться — но всё же Орда достала его. Чужими руками. Руками церкви. Митрополит Феогност — кстати, митрополиты давно уже переехали из Киева во Владимир, поближе к Орде, что ли? — пригрозил псковинам, ни много ни мало, отлучением, если они не выдадут вождя восстания хану Узбеку.

Ну, читатель, как вам "заступники и печальники земли Русской"? Священник, "молящий бога" за род поработителей своего народа и жгущее его землю войско. Монах, помогающий завоевателям собирать дань с земляков. Митрополит, требующий выдачи защитника русских людей татарам. Позолоченные купола, радостно сияющие над трупами и пожарищами.

Когда я слышу сегодня обращённые к русскому народу вопли о покаянии, меня, грешным делом, так и подмывает спросить: а как насчёт того, чтобы церкви покаяться за кое-что перед русским народом? Ну, треть народа, вырезанную во времена крещения… это еще вопрос спорный, нам, конечно, заявят, что во имя спасения людских душ и не такие жертвы оправданны.

Но вот за это — за благоденствие на пепелище, за молитвы о здравии тех, кто жёг русские города и веси, за монаха-баскака, за шантаж анафемой и принуждение к выдаче завоевателям вождей русского сопротивления — может, не мешало бы, а?

Но тут защитники церкви на пару с азиопцами-татаролюбами начинают петь, что-де татары даровали ярлыки православной церкви исключительно по причине своей общей веротерпимости. Уважали, мол, любых жрецов, вот и православных "попов, и чернецов, и игуменов" в том числе.

Может, кто-то в это и поверит, читатель. Кто-то, не знающий, скажем, о расправе Чингисхана с шаманами родного племени (в порядке "уважения", надо думать). Или о фресках в соборах Сандомира и Кракова, на которых по сию пору кровоточит память о страшной участи польских патеров, коим досталась горькая судьба живьём попасть в руки завоевателей.

О разорении польских обителей я уже писал. А ведь там был тот же самый Батый, о бережном обхождении коего с Киево-Печерским монастырём так долго помнили киевляне, при котором православные епископы могли выжить в вырезанном городе.

И самое главное, близкое к теме нашей книги. Обратитесь к прошлой главе, уважаемый читатель. Напоминаю — на Руси существовало две параллельные культуры, почти не пересекающиеся между собою. И где же доказательства "терпимости" татарских владык ко второй (а точнее — первой) русской культуре? Где ярлыки, дарованные волхвам, и свидетельства их освобождения от уплаты дани?

Этих свидетельств нам не предъявят ни адвокаты зосим и феогностов, ни любители батыев и узбеков. По той простой причине, что их — нет. Нет в истории, или, если угодно, в природе. Зато есть иные свидетельства.

После ордынского нашествия в городах резко исчезают свидетельства языческих ритуалов. Исчезает языческое узорочье с женских украшений. Исчезают — из городов — деревянные идолы. Следы жертвоприношений коней и быков. Угасают последние крупные капища.

Нет больше упоминаний про выступления волхвов. Вторая культура Руси идёт на спад, исчезает. Русское язычество окончательно превращается в религию сельских жителей да кое-где небольших маргинальных группок, может быть, отдельных семей, среди городского населения.

Прикажете считать это случайным совпадением?

Нет уж, уважаемые. Причины, по которым церкви давали ярлыки, ясно обозначены в них самих. Это поддержка ордынской власти. Это помощь в захвате и удержании власти над Русскими землями.

Батый и его потомки застали на Руси две веры. И сделали между ними выбор — выбор вполне естественный и осознанный. Потому что легче править и собирать дань с "раба Христова", и так привыкшего падать на колени и бить поклоны, а не с "Даждьбожьего внука", готового скорее разлучиться с жизнью, чем с честью, даже молящегося — стоя.

Потому что лучше уж "всякая власть от бога", чем неукоснительная вера в Правду-Роту, что превыше любых правителей. Лучше — россыпь одиночек, каждый радеющий о своём "спасении", чем сплочённые роды-кланы язычников. И так далее, и тому подобное. Лучше — для поработителей. Но лучше ли — для Руси?

Церковь вволю попользовалась развязанными захватчиком руками. За период монгольского господства она успела практически извести язычников — сознательных и последовательных, по крайней мере — в большинстве крупных городов Руси.

Как выше было уже сказано, всякая хула на православную веру и церковь каралась смертью — грех было упускать такой шанс расправиться с "погаными"!

Нехристианская природа самой ордынской власти церковь не смущала и не мешала ей прогибаться перед ханами, как потом не помешает прогибаться перед безбожниками-комиссарами. Честное слово, если церковь и впрямь "невеста Христова", значит, "рогатый бог" — это именно Христос, а не кельтский Цернунн.

Не зря Сергей Есенин мазал ворота монастырей дёгтем — как поступали в русских деревнях с жилищами потаскух. Несколько по-иному обстояло дело в Великом княжестве Литовском, но это — немного другой вопрос, его мы рассмотрим позднее.