Лев Прозоров (Озар Ворон) - Язычники крещёной Руси. Повести Чёрных лет

Не признавала за правителями Руси царского достоинства одна надменная Византия — но она не признавала его и за православными царями Болгарии, и за христианским императором Священной Римской империи германской нации Оттоном, и за эмиром мусульманского Египта.

Жители Восточного Рима знали только одного царя — своего императора, а за границами империи могли быть только "вожди".

Впрочем, в "записке топарха" византийский чиновник, губернатор крымских владений-климатов, величает язычника-руса "царствующим на север от Дуная".

А митрополит Иларион пишет о язычниках Игоре и Святославе — "не в худой и не в неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли". О "племенах" так не пишут.

По устройству Русь времён Игоря не очень отличалась от франкской державы времён того же Людовика Благочестивого. Так же правили в своих владениях "племенные герцоги" (а у нас — "всякое княжье", что "под рукою великого князя").

Так же полгода колесил по стране король со всем двором, как наш князь на полюдье. Только у нас в полюдье уезжали на зиму, а короли кочевали по стране летом. По римским дорогам как раз летом лучше всего путешествовать; а у нас и ныне в иные края иначе, чем по речному льду, не доедешь.

Точно так же собирались на законодательные собрания "все франки" (а у нас подписывалась под договорами "вся русь").

Наконец, саксы бунтовали против франков, как наши древляне и вятичи против русов, даже успешнее. Саксам всё же удалось усадить на престол восточных франков свою, Саксонскую династию. Древляне с вятичами ничего подобного не добились.

Собственно, сами рассуждения про "племена" — плод некоторого недоразумения.

В летописи такого слова нет. Древлянские послы говорят Ольге: "Послала нас к тебе Деревская земля" — отнюдь не "племя"!

Сами древляне — а также вятичи, дулебы и прочие первонасельники земель, на которых возведено было Русское государство, ставятся летописью в ряд с литвой, немцами, свеями-шведами, лютичами, поморянами.

Литва, немцы и шведы — вообще народы. Лютичи и поморяне — тоже не племена, а, выражаясь суконным языком этнографической науки, "союзы племён".

В состав лютичей входили, например, ратари, хижане, чрезпняне, доленчане и с полдюжины племён помельче. Так же, надо думать, обстояло и на Руси.

Вятичи, например, по данным археологии, включали в себя шесть племён. Только на Востоке Европы об отдельных племенах сведений не сохранилось.

Трудно сказать, что тому виною — меньшая ли дотошность наших летописцев по сравнению с немецкими хронистами или то, что наши "земли" — союзы племён — сложились раньше западнославянских и ко временам написания летописи отдельные племена успели в них бесследно раствориться.

Между тем, союз племён — это уже качественно новая ступень объединения людей, не родовая, а территориально-политическая.

Говоря попросту, племя объединяло людей по происхождению, "земля" — по общему месту проживания (собственно земле) и политическим интересам — совместной обороне от чужаков, контролю над торговыми путями и так далее.

А это уже маленькое государство, недаром "Повесть временных лет" упоминает в этих союзах племён и "княжение свое" и законы (именно законы, а не обычаи, тут же упомянутые особо) "отцов своих".

А византийский император Константин Рождённый в Пурпуре — чаще его несколько невнятно зовут Багрянородным — говоря о славянских данниках русов, древлянах-"дервианах", дреговичах-"друтувитах", кривичах-"кривитеинах" и прочих, называет их "Славиниями".

Это слово исследовал на известиях о балканских славянах Г.Г. Литаврин. И пришёл к вполне ясному выводу, что обозначался им не народ, не племя — тогда бы просто писали "славины", — а маленькая держава.

Никто не называл, скажем, племена печенегов-"пацинаков" "Пацинакиями". Окончание "ия" появлялось, когда говорили о земле, о государстве — Шранкия, Болгария, Хазария.

И отношения между маленькими державами Восточной Европы — впрочем, такими ли уж маленькими? те же самые древляне занимали территорию, не уступавшую королевству англов тех времён — не сводились к пресловутой "вражде" не только до крещения, но и до Рюрика: "жили мирно поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты".

Это слова не из "Велесовой книги", не из сочинений "неоязыческих идеологов", а из "Повести временных лет" "святого преподобного" Нестора.

Так что историки очень неудачно применили к летописным "землям" этнографический штамп "племена", что многие из них, кстати, и признают, но уже — сложилось, устоялось, стало привычным.

Историки, даже лучшие из них, склонны иногда забывать о том, что за пределами их кафедр и аудиторий живет ещё пара-другая миллиардов человек, лишённая специального исторического образования.

Безобидный этнографический термин может отозваться в их ушах совсем не безобидным образом.

Вот пример — когда И.Я. Фроянов доказывал, что Киевская Русь не была феодальным государством, он применял термины "общинный строй" и "варварское общество".

При этом Игорь Яковлевич, увы, не учёл, что в глазах многих и многих эти слова были не описанием, а оценкой; "общинный" воспринималось, как "первобытно-общинный" и вызывало в памяти картинки из школьных учебников с изображениями охоты на мамонта. Про "варварский" можно и вовсе не упоминать.

У неспециалистов — а многие из них, при всей своей простоте, сидели в весьма высоких кабинетах — сложилось впечатление, что Фроянов "принижает" Русь, чем не замедлили воспользоваться противники Игоря Яковлевича; в результате теория Фроянова, весьма обоснованная, была жестоко раскритикована в научной печати и тем более не дошла до просто любящих свою историю людей.

Я намеренно упомянул здесь Игоря Яковлевича Фроянова, чей патриотизм вне сомнений — он поплатился за него положением главы факультета в престижнейшем ВУЗе "культурной столицы России" и, увы, верностью многих своих учеников.

К сожалению, сегодня такие люди в среде академических учёных скорее исключение, нежели правило.

И сейчас, после отставки И.Я. Фроянова, смерти его оппонента Б.А. Рыбакова и других учёных-патриотов, В.В. Седова, И.П. Русановой, О.М. Рапова и А.Г. Кузьмина, тон в науке о Древней Руси задают совсем другие люди. От них ещё меньше можно ожидать внимательного отношения к словам.

И эту невнимательность охотно используют, причём, не только православствующие публицисты, но и откровенные недоброжелатели русского народа, вообще славянства.

"Племена" — значит, дикари, значит, шкуры и каменные топоры. Так показаны славяне-"вендели" в голливудском фильме "Тринадцатый воин", славяне-"кубраты" в романе "Возвышение Криспа" американского фантаста, историка по профессии Гарри Тертлдава.