Уинстон Черчилль - Вторая мировая война

В разгар всех этих волнений в Афины прибыли фельдмаршал Александер и Макмиллан. 11 декабря мы получили первое сообщение об их миссии. Наше положение было хуже, чем мы ожидали. «Английские войска, – телеграфировал Александер, – по существу находятся в осаде в центре города». Путь к аэродрому был ненадежным. Гавань Пирей не находилась под нашим контролем, и разгрузка судов там была невозможна. У войск, сражавшихся в городе, оставался лишь шестидневный запас продовольствия и трехдневный запас боеприпасов. Александер предложил тотчас же очистить порт и путь к Афинам, немедленно доставить подкрепления из Италии, создать склады и, «надежно соединив оба конца гантелей, предпринять требуемые операции по очистке Афин и Пирея».

12 декабря военный кабинет предоставил Александеру полную свободу действий в отношении всех необходимых военных мероприятий.

Я получил от греческой 3-й горной бригады, которая лояльно сражалась вместе с нами, благодарственное послание за наши попытки защитить их страну; в послании также выражалось сожаление по поводу того, что англичанам приходится проливать свою кровь. Они просили меня стать их почетным командиром.

Однако от Гарри Гопкинса поступило предупреждение:

Гарри Гопкинс – премьер-министру

16 декабря 1944 года

Настроение общественности здесь быстро ухудшается из-за ситуации в Греции,

Признаюсь, что в условиях одновременного ведения боев в Европе и Азии, когда от всех требуется максимальная энергия для нанесения поражения противнику, я весьма обеспокоен поворотом дипломатических событий, которые привлекают внимание общественности к некоторым нашим трудностям.

Я не знаю, что могут сказать публично президент или Стеттиниус, но вполне возможно, что один из них или оба они должны будут прямо заявить о нашем твердом намерении сделать все, что мы можем, для обеспечения свободного и надежного мира.

Мы все были согласны с этой целью, но вопрос заключался в том, можно ли добиться этого, разрешив коммунистам захватить всю власть в Афинах. Именно об этом и шла речь.

В Канаде Маккензи Кинг также испытал на себе неблагоприятную реакцию в связи с нашей политикой в Греции, реакцию, получившую широкое выражение в США.

Я послал Маккензи Кингу телеграммы, которыми я обменялся с президентом в августе, и обратил его внимание на Казертинское соглашение, которое к тому времени было опубликовано. Я сказал ему, что я получил устное согласие Сталина на наше вступление в Грецию и освобождение Афин. «Хотя, – писал я в заключение, – все это дело устроено коммунистами, Сталин до сих пор не выступил с каким-либо официальным заявлением по поводу наших действий».

Из уважения ко всем этим фактам, доводам и призывам Маккензи Кинг воздержался от того, чтобы отмежеваться от наших действий в публичном заявлении.

Теперь, несколько лет спустя, вспоминая об этих событиях, кажется удивительным, насколько ход событий полностью оправдал политику, за которую я и мои коллеги так упорно боролись. У меня самого она никогда не вызывала никаких сомнений, так как я совершенно ясно видел, что коммунизм будет той опасностью, с которой цивилизации придется столкнуться после поражения нацизма и фашизма. Нам было не суждено завершить задачу в Греции. Однако в конце 1944 года мне и в голову не приходило, что немногим больше чем через два года государственный департамент при поддержке подавляющей части американского общественного мнения не только воспримет и будет продолжать начатую нами политику, но и пойдет на дорогостоящие и решительные действия, даже военного характера, чтобы довести эту политику до ее успешного завершения. Как сообщают, 21 марта 1947 года государственный секретарь США Дин Ачесон, давая показания комиссии палаты представителей по иностранным делам, заявил: «Наличие в Греции правительства, контролируемого коммунистами, рассматривалось бы как угроза для безопасности Соединенных Штатов».

Уличные бои в Афинах усиливались. 15 декабря фельдмаршал Александер предупредил меня, что крайне важно быстро добиться урегулирования и что лучше всего сделать это через архиепископа Дамаскиноса. «В противном случае, – телеграфировал он, – я опасаюсь, что, если сопротивление повстанцев будет продолжаться с таким же упорством, как в настоящее время, мне придется послать новые крупные подкрепления с итальянского фронта, чтобы обеспечить захват всего района Пирей – Афины площадью 50 квадратных миль, застроенного домами».

Премьер-министр – фельдмаршалу Александеру, Италия

17 декабря 1944 года

1. Продвижение ЭЛАС к центру Афин кажется мне весьма серьезным делом, и я хотел бы получить Ваше мнение о том, сможем ли мы теперь, когда поступают подкрепления, удержаться в центре города и разгромить противника. Имеете ли Вы в виду какие-либо иные подкрепления, помимо 4-й дивизии, бронетанкового полка и двух оставшихся бригад 46-й дивизии? Существует ли сейчас какая-либо опасность массовой капитуляции английских войск, окруженных в городе Афины, за которой последовало бы истребление поддерживающих нас греков. Военный кабинет желает получить от Вас доклад о боевой обстановке в этом отношении.

2. У нас нет ни малейшего намерения подчинить себе Грецию или оккупировать ее. Наша цель заключается в том, чтобы обеспечить основу, на которой широко представленное правительство Греции сможет действовать и создать национальные вооруженные силы, чтобы обеспечить свое положение в Аттике. После этого мы уйдем, так как у нас нет никаких иных интересов в Греции, кроме сочувствия и чувства долга.

3. Греческий король в пространном, наполненном вескими доводами письме категорически отказался назначить регента и в особенности архиепископа, к которому он лично питает недоверие. Я получил различные сведения об архиепископе, который, как говорят, поддерживает тесную связь с ЭАМ и сам является весьма честолюбивым человеком. Мы еще не решили, следует ли нам преодолеть сопротивление короля и каким образом сделать это. В противном случае не будет никакой конституционной основы и останется только прибегнуть к насилию, соучастниками которого нам придется стать. Проблема еще больше усложнится, если окажется, как это утверждает король, что его премьер-министр и правительство рекомендуют ему не назначать регента. В этом случае может получиться так, что мы наказываем короля за то, что он выполняет свою конституционную присягу, и что мы сами назначаем диктатора. Поэтому кабинет решил выждать дальнейшего развития военных событий, прежде чем принять окончательные и важные решения.

4. Лично я считаю, что нам необходимо бесспорно обеспечить военное превосходство, прежде чем пойти на соглашение, но, во всяком случае, я хотел бы договариваться, исходя скорее из позиции силы, чем из позиции слабости. Конечно, если вы скажете мне, что мы не сможем установить контроль над Аттикой в сравнительно короткий срок без трудностей, то они не таковы, чтобы обескуражить нас после всех тех трудностей, которые мы уже преодолели.