Анатолий Фоменко - Царь славян

Домострой категорически утверждал, например, следующее: «Если начнуть смрадныя и скаредныя речи и блудныя; или срамословiе и смехотвореше и всякое глумление; или гусли и всякое гудеше и плясаше и плескаше и всякiя игры и песни бесовсшя, – тогда… отыдуть и ангелы Божш отъ той трапезы и смрадныя беседы, и возрадуются беси… да тако же безчинстуютъ, кто зернью и шахматы и всякими играми бесовскими тешатся». Цит. по [55], ч. 2, с. 242.

И далее: «Или чародействуетъ и волхвуетъ и отраву чинитъ; или ловы творитъ съ собаками и со птицами и съ медведями… и скоморохи и ихъ дела, плясаше и сопели, песни бесовскiя любя; и зерьнью, и шахматы и тавлеи (играя) – прямо, ВСЕ ВКУПЕ, БУДУТ ВО АДЕ, А ЗДЕ(СЬ) ПРОКЛЯТИ». Цит. по [55], ч. 2, с. 243.

И далее: «Бубенное плескаше, свирельные звуци, гусли, мусишя, комическая и сатирская и козлш лица (маски)… Иже бесятся, жруще матери бесовстей Афродите богине… еже творяхуть на праздник Дюнисовъ… Не подобаетъ христианамъ въ пирахъ и на свадьбахъ бесовскихъ игръ играти, то не брак наричется, но идолослуженiе, уже есть плясба, гудба, песни бесовскiя (вар. песни мiрскiя), сопели, бубны, и вся жертва идольска, иже молятся проклятымъ богамъ». Цит. по [55], ч. 2, с. 243.

Забелин писал: «С течением времени поучения с этой идеей шли дальше, рассматривали подробнее все виды мирских утех и осудили окончательно все, что сколько нибудь выражало удовольствие, утеху, забаву, увеселения. Еще в первых поучениях и запрещениях шпильманъ (шпынь, насмешникъ) рекше глумецъ, плясецъ, гудецъ, свирельникъ, скомрахъ, как и вся шпильманская мудрость, смехотворная хитрость, скомрашное дело, приобрели самое отверженное значение, наравне со всякими потерянными людьми и особенно с еретиками и со всякой ересью. Все эти имена, как и самое слово ЕЛЛИНСКШ, стали омерзительными в понятиях людей благочестивых. Это было ПОГАНСТВО, т. е. язычество в простом переводе слова; HO ТО ЖЕ СЛОВО СТАЛО ОБОЗНАЧАТЬ, КАК И ТЕПЕРЬ ОБОЗНАЧАЕТ, ВСЯКУЮ НЕЧИСТОТУ И МЕРЗОСТЬ» [55], ч. 2, с. 245.

И. Е. Забелин: «Запрещенная игра, шахматы… не могла иметь никакого языческого смысла; но тем не менее отвергалась, как предмет идолослужения. Об ней писали: «Аще кто отъ клирикъ или колугеръ играет шахматъ или леки (кости), ДА ИЗВЕРЖЕТЪ САНА: аще ль дьякъ (причетникъ) или простецъ (мiрянинъ) да пршмут опитемью 2 лета о хлебе и о воде, одиною днем, а поклона на день 200; понеже игра та отъ беззаконныхъ халдей: жрецы бо идольсше тою игрою пророчествовавшетъ о победе ко царю отъ идолъ, да то есть прельщенье сотонино»… Поэзия в ее глазах (то есть Домостроевской общины – Авт. ) была вообще смрадом и скаредием духовной жизни» [55], ч. 2, с. 247.

Домострой настаивал: «Сказано: пейте мало вина веселiя ради, а не пьянства ради, ибо пьяницы царствiя Божiя не наследятъ». Цит. по [55], ч. 2, с. 254.

Забелин сообщает: «Возвышенные, честные нравы общества мыслили о забаве, напр., о танцах, следующим образом: «что за охота ходить по избе, искать ничего не потеряв, притворяться сумасшедшимъ и скакать скоморохомъ? Человекъ честный (достойный, нравственный) долженъ сидеть на своем месте И ТОЛЬКО ЗАБАВЛЯТЬСЯ КРИВЛЯНЬЯМИ ШУТА, А НЕ САМЪ БЫТЬ ШУТОМЪ ДЛЯ ЗАБАВЫ ДРУГАГО…» Так мыслили в XVI и XVII ст., в эпоху, когда из учения Домостроя образовалась уже крепкая практическая философия» [55], ч. 2, с. 249–250.

Отсюда, в частности, видно что Домострой и Стоглав Орды (правила, выработанные на известном Стоглавом Соборе 1551 года, рис. 9.4) вовсе не были против веселья, песен и плясок вообще. Они были лишь категорически против того, чтобы этим делом профессионально занимались сами ордынцы. Ордынцы, естественно, могли веселиться по разным поводам, но для ордынца считалось абсолютно недостойным веселить других в качестве актера. В этом смысле профессия актера-сатирика-шута считалась запрещенной для ордынцев. Теперь становится понятным – какую роль играли в прежней Руси-Орде шуты, то есть профессиональные актеры. Они находились как бы вне приличного общества, должны были присутствовать на ордынских праздниках в качестве слуг и, по знаку хозяев-ордынцев, послушно веселить их. Но при этом не забываться и, например, питаться на кухне, вместе с остальными слугами, а вовсе не за господскими столами.

Рис. 9.4. «Стоглав». Список якобы 1551 года. Л. 11 об. – 12. Взято из [89], кн. 4, часть 1, с. 134.

«Маскевич говорит, что вообще шуты представляли самую обычную утеху для наших предков, увеселяли их плясками, кривляясь, как скоморохи на канате, и песнями, большею частью весьма бесстыдными» [55], ч. 2, с. 263.

Даже позже, уже в романовскую эпоху, «Манштейн, описывая придворный быт императрицы Анны Ивановны, замечает, между прочим, что «ПО ДРЕВНЕЙШЕМУ В РОССИИ УСТАНОВЛЕННОМУ ОБЫЧАЮ, КАЖДЫЙ ЧАСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, ПОЛУЧАЮЩИЙ ХОРОШИЕ ДОХОДЫ, ИМЕЛ ПРИ СЕБЕ ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ОДНОГО ШУТА. Из сего можно судить, что в них не было недостатка и при Дворе», т. е. еще в начале XVIII ст., ибо в это время СТАРАЯ РУССКАЯ ЖИЗНЬ ДЕРЖАЛАСЬ ЕЩЕ ОЧЕНЬ КРЕПКО И БЫЛА ТОЛЬКО СНАРУЖИ ЗАСТАВЛЕНА РАЗНЫМИ НЕМЕЦКИМИ ДЕКОРАЦИЯМИ» [55], ч. 2, с. 260.

Так что, согласно этим свидетельствам, в прежней Руси-Орде многие из живущих в достатке хозяев имели в своем обширном хозяйстве актеров-шутов. Не исключено, что весельчаков частично набирали из провинций Империи. Ведь недаром уцелевшие старинные документы постоянно подчеркивают (см., в частности, выше и [55], ч. 2), что в России шуты-актеры были «из немцев». Но ведь раньше «немцами» на Руси именовали всех иноземцев вообще, НЕМЫХ, то есть не умевших говорить на официальном государственном языке Империи. (По поводу именно такого прежнего смысла слова НЕМЦЫ = НЕМЫЕ см., например, надписи на карте: «Космография, переведенная с Римского языка, в ней описаны государства и земли» [67], карта 1). Потом, в уже закрепощенной романовской России XVII–XVIII веков, «немцы» наконец взяли реванш.

В XVIII веке, как пишет Забелин, «шуты и всякое шутовство ему (Петру I – Авт. ) очень были нужны, не столько по домашним, СКОЛЬКО ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ. С НИМИ ВМЕСТЕ ОН ВЕЛ БОРЬБУ СО СТАРЫМ ПОРЯДКОМ ЖИЗНИ, ПУБЛИЧНО ЕГО ОСМЕИВАЛ, СОСТАВЛЯЛ НА НЕГО ЦЕЛЫЕ САТИРИЧЕСКИЕ СПЕКТАКЛИ» [55], ч. 2, с. 261. И далее: «Сознательная мысль этого петровского смеха вскоре переходит к соответственной литературной форме, к сатире драматической и дидактической (интерлюдия, интермедия, сатиры Кантемира)» [55], ч. 2, с. 269.

Таким образом, в эпоху Петра I шуты-актеры заняли достаточно высокие позиции в обществе, фактически были призваны на серьезную государеву службу, дабы помочь царю-реформатору громить прежние ордынские порядки и обычаи. Примерно такую же роль они сохраняли какое-то время и после. Как мы видим, из их среды вышли и литераторы-сатирики. Так родилась традиция использовать литературную сатиру для разрушения государственных устоев.