Анатолий Фоменко - Царь славян

Рис. p2.11. «Триптих Крещения». Никколо ди Пьетро Джерини (приписывается). Якобы около 1387 года. Иоанн Креститель крестит Иисуса Христа. Для нас здесь сейчас важнее сюжет, показанный справа внизу. Голову Иоанна на блюде подносит царю Ироду ВОИН-МУЖЧИНА. Взято из [10], с. 17, илл. 6.

Рис. p2.12. Фрагмент триптиха Крещения. Воин в шлеме и с мечом на боку подносит на блюде царю Ироду голову Иоанна Крестителя. Такое изображение показывает, что существовала традиция, изображать с блюдом в руках именно мужчину-воина. Как мы теперь понимаем, традиция была правильной, поскольку убийство Иоанна было организовано воеводой по имени Блюд. Взято из [10], с. 17, илл. 6.

Рис. p2.13. Воин в шлеме и с мечом на боку подносит царю Ироду на блюде голову Иоанна Крестителя. Взято из [10], с. 17, илл. 6.

Мужчину с блюдом мы видим и на другой старинной картине «Пир Ирода» Джованни ди Паоло, якобы 1453 года. Воин-мужчина в латах, с мечом на боку становится на колени и подносит на блюде голову Иоанна царю Ироду, см. рис. p2.14. Сзади стоит Саломея.

Рис. p2.14. «Пир Ирода». Джованни ди Паоло, якобы 1453 год. Мужчина-воин в латах и с мечом на боку подносит на блюде голову Иоанна Крестителя царю Ироду. Как мы теперь понимаем, здесь отразился тот факт, что убийство Иоанна было организовано мужчиной воеводой Блюдом. Имя которого потом превратилось в «блюдо», на котором поднесли голову Иоанна. Взято из [10], с. 32, илл. 21.

Аналогичная «мужская сцена с блюдом» изображена и на картине Лоренцо Монако «Пир Ирода», см. рис. p2.15.

Рис. p2.15. «Пир Ирода». Лоренцо Монако. Якобы XV век. (Лувр). Взято из [87], с. 40. Воин-мужчина с латах с мечом на боку подает блюдо с головой Иоанна царю Ироду на пиру.

По-видимому, в сюжете с блюдом мы в очередной раз сталкиваемся со следами редакторской правки подлинной истории на страницах Библии. В самом деле, поставьте себя на место позднего редактора Евангелий, от которого потребовали затушевать «русский след» в описываемых событиях? В частности, убрать запоминающееся имя «Блюд» одного из главных героев данного эпизода. Которое в то время, надо полагать, было еще многим известно. Редактор понимает, что оставить все как есть – нельзя. Поскольку воевода Блюд описан также в других русских летописях, и многие читатели поймут, что тут есть прямые соприкосновения с историей Руси. С другой стороны, редактор, вероятно, хотел хоть в какой-то туманной форме сохранить следы подлинной истории. Выход был найден. Спрашивается, как уклончиво переформулировать мысль, что «воин по имени Блюд доставил его голову (Иоанна)»? Например, так: «И принесли его голову на блюде» (Матфей 14:11). И имя воеводы Блюд как бы названо, а в то же время суть эпизода стала более иносказательной, неявной. Что и требовалось.

Кстати, русское слово БЛЮДО находится в том же смысловом кусте, что и слово ПЛАТ, то есть: платок, плоский, плоская тарелка. При переходе П → Б и Т → Д получается: ПЛАТ → БЛЮДО. Блюдо – это и есть большая плоская тарелка.

Оказывается, язычник Владимир, то есть Первый Владимир Ирод, хотел убить княгиню Рогнеду с ее маленьким сыном Изяславом. Сначала он выслал Рогнеду в уединенное место, близ Киева. Однажды он пришел к ней, и Рогнеда захотела из чувства мести умертвить его. Попытка не увенчалась успехом. Разгневанный ВЛАДИМИР РЕШИЛ САМ УБИТЬ РОГНЕДУ. Однако убийство не удалось и Рогнеда с младенцем Изяславом отправляется в изгнание. Вероятно, здесь мы натолкнулись на еще одно отражение евангельской истории из XII века о попытке царя Ирода погубить Богородицу и младенца Иисуса Христа. Ироду не удалось убить Иисуса, который вместе с Марией (и Иосифом) спасается бегством в библейский Египет. Отметим, что имя Изя-Слав, употребленное здесь русскими источниками, практически совпадает с Иса-Слава, то есть Иисус Слава. Может быть, имя РОГНЕДА как-то связано со словом РОЖЕНИЦА, то есть могло указывать на БОГОРОДИЦУ.

Карамзин приводит «любопытный и трогательный случай, описанный в продолжении Несторовой летописи… Отчаянная Рогнеда жаловалась, что он (Владимир – Авт. ) уже давно не любит ни ее, ни бедного младенца, Изяслава. ВЛАДИМИР РЕШИЛСЯ СОБСТВЕННОЮ РУКОЮ КАЗНИТЬ ПРЕСТУПНИЦУ; велел ей украситься брачною одеждою, и сидя на богатом ложе, в светлой храмине, ждать смерти… Тогда ЮНЫЙ ИЗЯСЛАВ, наученный Рогнедою, подал ему меч обнаженный и сказал: «ты не один, о родитель мой! сын будет свидетелем». Владимир, бросив меч, ответствовал: «кто знал, что ты здесь!»… удалился, собрал Бояр и требовал их совета. «Государь!» сказали они: «прости виновную ДЛЯ СЕГО МЛАДЕНЦА, и дай им в Удел бывшую область отца ея». Владимир согласился… ОТПРАВИЛ ТУДА МАТЬ И СЫНА» [69], т. 1, гл. 9, столбец 126. По поводу слов, произнесенных Изя-Славом, Карамзин добавляет: «По древним спискам Нестора, и по самому Кенисберг., сей юный Князь говорит только: „отче! еда единъ мнишися ходя?“ (в некоторых списках поставлено „хотя“). Владимир ответствует: „а кто тя мнелъ зде?“» [69], кн. 1, комментарий 439 к т. 1, гл. 9, столбец 119. Смысл слов Изя-Слава – Иисуса здесь не очень понятен.

Вернемся к биографии Владимира. В момент крещения, как нам говорят, ОН ПОЛНОСТЬЮ ИЗМЕНИЛСЯ. Настолько, что вместо Владимира Ирода как бы явился совершенно новый персонаж. Абсолютно непохожий на прежнего. Появился Святой Владимир. Карамзин говорит: «Владимир, приняв Веру Спасителя… СТАЛ ИНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ» [69], т. 1, гл. 9, столбец 140. Писали еще и так: «Приняв христианство, Владимир… и сам преобразился духовно ДО НЕУЗНАВАЕМОСТИ» [101], кн. 1, с. 205.

Как мы теперь начинаем понимать, именно здесь на страницах русских хроник, возможно, возникает ДРУГОЙ ГЕРОЙ – евангельский Иоанн Креститель. Так что Карамзин, сам того не подозревая, употребил тут выражение «стал иным человеком» В БУКВАЛЬНОМ, а не в переносном смысле. Иными словами, после описания царя Ирода = «Первого летописного Владимира» он переходит здесь к рассказу о деяниях Иоанна Крестителя = «Второго летописного Владимира». Рассмотрим подробнее вторую часть биографии Владимира.