Марк Солонин - Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Хуже — но отнюдь не безнадежно — обстояло дело с укомплектованием армии техникой: автомобилями и тракторами (артиллерийскими тягачами). По состоянию на 15 июня 1941 г. (т. е. еще до начала открытой мобилизации!) в Красной Армии числилось 272 тыс. автомобилей (всех типов) и 42,9 тыс. тракторов (тягачей). [129]Если сравнить эти цифры с расчетными по МП-41 (соответственно, 595 и 90,8), то выявляется отсутствие половины требуемого количества. И это, несомненно, плохо. Если же сравнивать со штатной численностью находившихся в составе пяти западных приграничных округов 110 стрелковых дивизий, 20 мехкорпусов и 10 ПТАБРов, то наличного количества оказывается в 2 раза больше потребного по тракторам и в 1,6 раза больше по автомобилям.И это, заметьте, по тем штатным нормам, когда в гаубичном полку обычной стрелковой дивизии на одно орудие приходится два тягача.

Таким образом, проблемой было не отсутствие людей и техники как таковых, а нехватка некоторого количества людей и техники в нужное время в некоторых местах. Что касается «времени», то на календаре Сталина стояла какая-та неизвестная нам дата в интервале от середины июля до конца августа [42].В любом случае, с 22 июня 1941 г. она ничего общего не имела. Что же касается «места», то крупномасштабная передислокация войск Красной Армии началась в конце мая 1941 г. Началась и продолжилась она весьма необычно — «задом наперед». Прежде всего пришли в движение войска внутренних округов, затем — вторые эшелоны приграничных округов. До первого эшелона приграничных округов очередь дойти не успела — началась война.

22 мая 1941 г. началась погрузка в эшелоны находившихся в Забайкалье и в Монголии соединений 16-й Армии и 5-го мехкорпуса; с учетом огромного расстояния и сохраняющегося графика работы железных дорог мирного времени они должны были прибыть на Украину, в район Бердичев, Проскуров, Шепетовка, в период с 17 июня по 10 июля.

Примерно в это же время (точные даты назвать не представляется возможным, т. к. процесс был покрыт беспрецедентной даже для Советского Союза завесой секретности) было принято решение о формировании четырех новых армий на базе командования и войск внутренних округов: 19-й (Северо-Кавказский округ), 20-й (Орловский округ), 21-й (Приволжский округ), 22-й (Уральский округ). Кроме того, в состав названных армий включались соединения Московского и Харьковского военных округов. Несколько позднее, в середине июня, формируются 24-я Армия (Сибирский округ) и 28-я Армия (Архангельский округ).

Итого — войска семи армий, погрузившись ночью на заброшенных полустанках, в заколоченных фанерными щитами вагонах двинулись на запад. Куда именно — решения об этом многократно уточнялись и радикально изменились после того, что произошло 22 июня. Первоначальное же решение (отраженное в упомянутой выше «Справке Ватутина» от 13 июня) предполагало, что 22-я Армия сосредотачивается в тылу Западного фронта в районе Витебска; 19-я, 20-я и 21-я сосредоточивались в глубине Юго-Западного фронта в полосе от Чернигова до Черкасс. 24-я и 28-я Армии развертывались, соответственно, юго-западнее и северо-западнее Москвы. Сроки завершения всех перевозок (а это порядка 3 тыс. железнодорожных эшелонов) приходились на 3–10 июля. [130]

Войска армий РГК (Второй стратегический эшелон) не только начали сосредоточение раньше Первого эшелона, но им и резервистов, призванных под прикрытием «учебных сборов», досталось больше, чем приграничным округам. Так, составленная 20 мая мобуправлением Красной Армии справка «О проведении сборов приписного состава в стрелковых дивизиях в 1941 г.» дает такие цифры: в четырех приграничных округах призывается 134 тыс. человек, а в тех внутренних округах, которые превращались в армии РГК, — 322 тыс. человек [43] (тут, правда, надо учесть, что в Справке не отражены данные по Прибалтийскому ОВО). [131]Это позволило еще в ходе «широкомасштабных предмобилизационных мероприятий» довести численность личного состава стрелковых дивизий в армиях РГК до штатного (или близкого к нему) уровня.

9 июня в кабинете Сталина состоялось очередное (предыдущие прошли 3, 6 и 7 июня), но совершенно рекордное по продолжительности (в общей сложности 6 ч. 25 мин.) совещание высшего военно-политического руководства. Кроме постоянных участников (Тимошенко, Жуков, Ватутин, Маленков) были вызваны маршалы Ворошилов и Кулик, главком ВВС Жигарев, начальник Госплана Вознесенский, начальник мобилизационно-планового отдела КО при СНК Сафонов, наркомы авиационной и танковой промышленности Шахурин и Малышев. Вполне ожидаемого для такого собрания решения о начале открытой мобилизации принято не было. Но и совещались в тот день не зря.

11 июня Василевский собственноручно пишет на бланке наркома обороны текст директивы для командующего Западным ОВО: «Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия [44] (директива НКО за № 503859). Приграничные дивизии оставить на месте (выделено мной. — М.С. ) , имея в виду, что вывод их на границу в назначенные им районы в случае необходимости будет произведен по особому указанию… Вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 года». [132]На следующий день директива аналогичного содержания была отправлена в Киевский ОВО.

Директива, отправленная в Киев, содержала прямое указание: «Передвижения войск сохранить в полной тайне. Марш совершать с тактическими учениями, по ночам». [133]В «минской» директиве таких слов не было, но необычайные меры к соблюдению строжайшей секретности были приняты и там. В Журнале боевых действий Западного фронта [45] события последних предвоенных дней описаны следующим образом: «Войска подтягивались к границе в соответствии с указаниями Генштаба Красной Армии. Письменных приказов и распоряжений корпусам и дивизиям не давалось. Указания командиры дивизий получали устно (выделено мной. — М.С. ) от начальника штаба округа генерал-майора Климовских. Личному составу объяснялось, что они идут на большие учения. Войска брали с собой все учебное имущество (приборы, мишени и т. д.». [134]Примечательно, что донесения о ходе выдвижения «глубинных дивизий» поступали из Минска в Москву в формате Оперативных сводок, причем их порядковые номера в середине года оказались 2, 3, 4, 5, 6 (номер первый обнаружить в архиве не удалось). [135]

Если тезис о том, что Красная Армия готовилась к нанесению внезапного первого удара по противнику, еще нуждается в каких-то дополнительных аргументах, то такой удивительный порядок развертывания войск сам по себе может служить исчерпывающим доказательством: для подготовки к отражению агрессии следовало бы прежде всего отмобилизовать и вывести на боевые позиции войска первого эшелона приграничных округов, затем т. н. «глубинные дивизии» и только после этого — если судьба даст такой шанс — заняться мобилизацией и выдвижением на запад войск внутренних округов. В реальном июне 41-го все было сделано точно наоборот. Страстное желание «не спугнуть Гитлера раньше срока» безраздельно завладело сознанием «коллективного Сталина».