Владимир Хрусталев - Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Приложившись к кресту, Его Императорское Величество изволил стать у правого клироса. Началось молебствие.

Нельзя не отметить происшедший во время богослужения случай, который произвел сильное впечатление на присутствовавших.

Церковь освещается электричеством. В самом начале молебна, очевидно, где-то что-то испортилось: электричество потухло, церковь погрузилась в полумрак. Послали на электрическую станцию узнать, в чем дело. Молебствие продолжалось.

Вдруг в тот момент, когда диакон провозгласил: “И покори под нозе его всякого врага и супостата” – церковь снова ярко засияла – электричество загорелось.

После богослужения Его Императорское Величество и Их Императорские Высочества приложились к чудотворной иконе явления Божьей Матери преподобному Сергию Радонежскому и отбыли в автомобилях в императорский поезд, куда к царскому столу был приглашен и высший генералитет Штаба Верховного главнокомандующего.

На следующий день, 22 сентября, в Ставку был вызван генерал Рузский.

Желающих встретить героя нынешней войны собралось на перекрестке двух шоссе, неподалеку от великокняжеского поезда, довольно много…

Со стороны царского поезда подошел Верховный главнокомандующий в сопровождении товарища министра внутренних дел ген. Джунковского и дворцового коменданта ген. Воейкова. Почти в ту же минуту вдали на шоссе показался быстро мчавшийся автомобиль.

Из автомобиля вышли сперва два полковника генерального штаба, за ними – генерал, худощавый, выше среднего роста, с большими серо-седыми нависшими усами. Это был герой взятия Львова, генерал Рузский.

Не успел он поздороваться с присутствующими, как Верховный главнокомандующий подхватил его под руку и, сказав:

– Идите! Идите скорее. “Там” ждут! – повел генерала Рузского к императорскому поезду, где к этому времени был сервирован в вагоне-салоне завтрак. К Высочайшему столу, кроме ген. Рузского, были приглашены высшие чины Штаба Верховного главнокомандующего.

За завтраком состоялось Высочайшее пожалование ген. Рузского званием генерал-адъютанта Его Императорского Величества» [101].

Эти события нашли краткое отражение в дневниковых записях императора, которые можно сопоставить с сообщениями прессы:

« 21-го сентября. Воскресенье.

Долго не мог заснуть, т.к. на станциях при остановках бывали резкие толчки. Проснулся серым утром, по временам налетали шквалы с дождем. Зато был обрадован вестью, что натиском наших войск германцы отброшены за границу от Сувалок и Августова. В 5 1/2 прибыл в Барановичи. Николаша вошел в поезд, кот[орый] передвинулся к Ставке Верховного главнокомандующего в сосновом лесу. В церкви железнодорож[ной] бригады был отслужен молебен. В 7 1/2 у меня обедали: Николаша, Петр и Кирилл и несколько главных генералов штаба Верх[овного] глав[нокомандующего]. После обеда пошел в вагон Николаши и выслушал подробный доклад ген. Янушкевича о настоящем положении дел и о новых предположениях. Вернулся к себе в 10 1/2 и пил чай с некоторыми лицами свиты.

22-го сентября. Понедельник.

День простоял солнечный. В 10 час. в домике у поезда Николаши генерал-квартирмейстер Данилов докладывал о всем происходившем вчера на обоих фронтах. Погулял в лесу и заходил в землянки казачьих застав против аэропланов. В 11 1/2 принял ген. Рузского, назначил его генерал-адъютантом.

Он завтракал вместе с другими генералами. Снимался группой со всем штабом Николаши. Сделал хорошую прогулку с Дрентельн[ом] по расположению жел. дор. бригады. Писал Аликс. После чая читал бумаги. Вечером поиграл с Др[ентельном] в домино.

23-го сентября. Вторник.

С утра шел дождь. В 10 час. в домике был доклад. Читал до завтрака. В 2 1/2 принял ген. Лагиш[а] и англ. генерала Williams. Сделал хорошую прогулку с Д[рентельном] под дождем. Пожаловал Николаше орд. Св. Георгия 3 ст., а Янушкевичу и Данилову 4 ст. Фредерикс себя чувствовал нехорошо и по совету врачей уехал вечером в Петроград. Поиграл с Д[рентельном] в кости.

24-го сентября. Среда.

В 12 1/2 ночи выехал из Ставки и в 9 час. утра прибыл в Ровно. С большою радостью встретил Ольгу и Сандро на станции. Поехал с ними в лазарет, в кот. Ольга ухаживает с начала войны в качестве сестры милосердия, а затем в местный лазарет, где обошел более тяжело раненых. Все нашел в порядке и чистоте. Завтракал с Ольгой, Сандро и Дмитрием у себя и в час с 1/4 уехал в Брест-Литовск. Прибыл сюда в 6 час. Николаша, ген.-адъют. Иванов и прочие начальники ожидали на вокзале. Поговорил с Ивановым и дал ему Георгия 2-й степ. Обедал с Николашей и старшими местными начальниками. Вечером выслушал обычную сводку за вчерашний день, лег пораньше.

25-го сентября. Четверг.

В час ночи поезд тронулся на Белосток, куда прибыл рано утром. В 6 1/2 выехал с Сухомлиновым в военном моторе в Осовец; приехал в крепость в 8 час. совершенно неожиданно. Какое-то особое чувство овладело мною при виде разрушения, произведенного бомбардировкой германцами различных зданий и массы воронок в земле. Но крепость сама нисколько не пострадала. Зашел в церковь, пока комендант ген. Шульман собирал часть свободного гарнизона на площадке рядом. Большая часть войск работала на передовых позициях. Поблагодарил их за боевую службу и очень довольный виденным выехал тою же дорогой в Белосток. Утро было холодное, но солнечное. Встретил огромный обоз 11-й Сибирской стрелковой дивизии, шедший вперед к границе. В 11 ч. поехал в Вильну. По всему пути встречал воинские поезда. Приехал в Вильну в 3 часа; большая встреча на вокзале и по улицам стояли войска шпалерами – запасные батальоны, ополчения и к моей радости спешенные эскадроны 2-й гв. кав. див. и конных батарей. Заехал в собор и в военный госпиталь. Оттуда в здание жен. гимн., где был устроен лазарет Красного Креста. В обоих заведениях обошел всех раненых офицеров и нижних чинов. Заехал поклониться иконе Остробрамской Божьей Матери. На вокзале представилось Виленское военное училище. Уехал очень довольный виденным и приемом населением, вместо 6 ч. – в 8 1/2 час. Лег спать пораньше» [102].

Вскоре на фронт отправился и великий князь Михаил Александрович, который перед своим отъездом посетил вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Она с тревогой 23 сентября записала в своем дневнике: «К чаю был Миша. Потом мы прощались, и я благословила его. Очень горестное прощание! Да будет Десница Господня простерта над ним!» [103]

Через четыре дня пришло известие о смертельном ранении на фронте князя крови императорской Олега Константиновича (1892–1914), сына великого князя Константина Константиновича.

2 августа 1914 г. Турция заключила с Германией союзный договор, по которому она обязывалась выступить на стороне Берлина. На покрытие военных расходов германская сторона предоставила Стамбулу заем в 100 миллиардов франков. Император Вильгельм II заверял султанское правительство, что он стремится к сохранению территориальной целости Турции и не возражает против ее притязаний прежде всего к России.