Дмитрий Янчевецкий - 1900. Русские штурмуют Пекин

В русском районе находятся: Цзунлиямынь, ведавший дела с иностранными государствами, министерство финансов, из которого японцы успели вывезти несколько миллионов лан серебра, огромные запасы риса в несколько миллионов пудов, китайская обсерватория, дворец принца Чжоу, родственника богдыхана, дворец принца И и других сановников. Мирная жизнь понемногу восстановляется в нашем районе. Жители возвращаются в свои дома. Открываются лавки, мародерство и всякое насилие строжайше преследуется.

Войска разместились в Императорском городе, частью в палатках, вокруг Угольной горы, частью в дворцовых помещениях. Роскошные летние загородные дворцы Ихэ охраняются нашими ротами. Комендантом назначен капитан 10-го полка Рацул. Церковь и здания русской духовной миссии в Пекине, так называемый Бэйгуань, совершенно уничтожены боксерами. Около 500 православных китайцев частью перебиты, частью успели бежать. Отец архимандрит, члены миссии и спасшиеся православные китайцы, в числе около 100 человек, временно поместились в дворцовых зданиях Юнхогун, находящихся по соседству с местом бывшей духовной миссии.

В начале сентября в Пекине открыл свои действия первоклассный русский госпиталь, устроенный отрядом Красного Креста С. В. Александровского.

Открытие русского госпиталя в Пекине. Генерал Линевич, посланник Гирс, русские офицеры, русская миссия, доктор Терещенко и отряд Красного Креста С. В. Александровского. Раненый поручик Маркозов

Озеро Лотосов возле дворца богдыхана. Башня Лотосов

В 1900 году, в течение одного месяца, Пекин был так же разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий раньше его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии. Несмотря на все усилия отдельных командиров, благодаря разноплеменному составу войск, вкоренившемуся презрению к китайцам и отсутствию единой власти над международными отрядами, — не было никакой возможности прекратить грабеж столицы и насилия над жителями.

Не были пощажены ни дома жителей, ни дворцы, ни древние кумирни, в которых идолы художественной китайской работы были изломаны и осквернены. Солдаты международных отрядов не столько глумились над языческой верой, сколько искали в кумирах скрытых драгоценностей. Солдаты говорили, что китайцы не люди, и поэтому позволяли себе всякие бесчинства над жителями. Врывались в покинутые и непокинутые дома, в которых еще жили люди, грабили и вымогали всякое добро. Зато много таких солдат, попавших в руки мстительным китайцам, не вернулось обратно и пропало без вести.

Пробыв в Пекине ровно 5 недель, 4 сентября я выехал верхом обратно, желая поспеть к штурму морской крепости Бэйтан, что значит по-китайски «Северное озеро». Обратный путь был совершенно безопасен. Всюду тянулись отряды союзных войск, и во всех попутных городках от Тунчжоу до Янцуня были устроены международные этапы, посты и оставлены гарнизоны. От Янцуня до Тонку железная дорога была восстановлена Уссурийским железнодорожным батальоном, и на всем этом протяжении исправно ходили поезда, управляемые чинами батальона. Дорога горячо работала. Поезда несколько раз в день ходили в обе стороны, в Янцунь и в Тонку, доставляя одни союзные войска для Пекина, а другие для штурма Бэйтана, расположенного в 12 верстах от Тонку.

В Янцуне, в 6 часов утра 7 сентября, я сел на поезд, переполненный разнообразными войсками, джентльменами, маркитантами, оружием и лошадьми, проехал мимо памятных мест Бэйцана и Тяньцзиня и в 10 часов утра был в Цзюньлянчэне.

Бросив поезд, я сел на коня и поскакал на гул отдаленных орудийных выстрелов. На горизонте чернели форты Бэйтана и взлетали белые и серые клубы дыма. Ехал по высохшей пустынной степи, над которой со свистом носились тучи саранчи.

Поля, еще не выжженные солнцем, были доедены саранчой.

Я взял направление на крепость Бэйтан, которой командовал генерал Ли, и погнал коня.

Мне рассказывали, что, когда русские предложили этому храброму генералу Ли отдать Бэйтан без боя и жертв, он ответил:

— Если я отдам Бэйтан без боя, китайское правительство отрубит мне голову. Если же я вступлю в бой, то русские возьмут у меня Бэйтан с бою, и китайское правительство тоже отрубит мне голову. Поэтому я прошу русских оставить меня в покое. Я же обещаюсь не предпринимать никаких враждебных действий из Бэйтана.

Наши артиллеристы

После этого ответа прошло несколько недель. Генерал Ли все укреплялся в своей крепости, минировал фугасами все подступы и пути к ней и преисполнился, наконец, такой храбрости и самоуверенности, что на вторичное предложение русских очистить Бэйтан, ответил:

— Вместо того, чтобы угрожать понапрасну, русские лучше бы попробовали пойти и взять Бэйтан.

Русские пошли и взяли.

Накануне наши железнодорожники и саперы, под начальством подполковника Григоренко, делали разведку местности перед Бэйтаном, для того чтобы выбрать и приготовить позиции для наших полевых и мортирной батарей. Приблизительно в версте от фортов дорога оказалась перекопанной в 8 местах и всюду минированной. Возле станции Бэйтан, разрушенной ихэтуанцами, усмотрена сильная китайская застава и за ней лагерь. Пока не будет выбита эта застава, невозможно строить позиции для артиллерии. Подполковник Григоренко дал знать генералу Церпицкому о заставе и начал исправлять дорогу. Стали закапывать ямы, вырытые в дороге, и вынимались фугасы, которые представляют простые ящики, начиненные порохом, с жестяными терками внутри. Ящики зарываются в землю, слегка прикрываются крышками и присыпаются землей. При нажиме ногою на крышку терки приходят в действие и вызывают взрыв. Китайцы первые изобрели порох и нашли в нем прекрасное применение для фейерверков. Европейцы дали им лучший бездымный порох для пушек и научили начинять порохом мины и фугасы.

Вечером 6 сентября генерал Церпицкий двинулся со своим отрядом выбивать китайскую заставу, имея под своим начальством роты 6-го и 7-го полка, а в резерве батальон 12-го полка под командой полковника Анисимова. В 10 1/2 часов ночи, в полной темноте, идя по дороге, отряд наткнулся на первые фугасы. 3 взрыва последовали один за другим. Несколько человек взлетело на воздух. Увидя взрывы, китайцы направили на дорогу орудия со всех своих фортов, из батареи перед фортами, заставы и из пулеметов. В несколько минут 25 человек нижних чинов было ранено пулями и обожжено фугасами. Ужас охватил русский отряд. Солдаты кричали «ура», но стояли как вкопанные: идти дальше на пули и фугасы значило идти на самоубийство. Тогда генерал Церпицкий выехал вперед, приободрил солдат и, командуя: «раз, два»… сам повел отряд. Чтобы не идти по фугасам, сошли с дороги вниз, в солончак, и шли по грудь в воде. Быстро добрались до заставы, выбили китайцев и взяли их лагерь. Несколько китайцев были приколоты штыками. Фугасы продолжали взрываться. Одна граната попала в фугас, взорвала ящик, причем был легко контужен в голову генерал Церпицкий. Находившийся в распоряжении генерала капитан Нечволодов наткнулся на фугас, но спасся чудом. Капитан Кашкин и поручик Сомов попали на фугас и взлетели на воздух. У капитана Кашкина оказался перелом ключицы, ушибы и ожоги. Поручик Сомов отделался одними ушибами. Капитан артиллерии в запасе Еголштин получил сильные ожоги лица. Принц Хайме Бурбонский, корнет Гродненского полка, состоявший при генерале Церпицком, попал между трех взорвавшихся фугасов, но остался невредим. Совершив это отчаянное шествие по фугасам, взяв китайскую заставу и оставив на ней русскую, генерал Церпицкий вернулся со своим отрядом на бивак, возле деревушки Сидаоцяо, где был устроен перевязочный пункт.