Анатолий Фоменко - Пророк завоеватель. Уникальное жизнеописание Магомета. Скрижали Моисея. Ярославский метеорит 1421 года. Появление булата. Фаетон

В книге «Царский Рим в Междуречье Оки и Волги» мы показали, что Владимиро-Суздальская Русь XIII–XVI веков с центром в городе Ярославле была описана на страницах известных «античных классиков» как знаменитый Царский Рим. То есть – «Древний» Рим семи царей, от царя Ромула до царя Тарквиния. Причем, «античный» город Рим этой эпохи отождествляется с Ярославлем, то есть Великим Новгородом на Волге. «Италия» или «Латиния» того времени – это вовсе не современная Италия в Средиземноморье (как думают сегодня), а Владимиро-Суздальская Русь. Между прочим, название ЛАТИНИЯ первоначально могло произойти от русского слова ЛЮДНАЯ (страна), при переходе звука Д в Т.

Поскольку около Ярославля, то есть «античного» Рима, упал большой железный метеорит, есть все основания ожидать, что это поразившее многих событие отразится на страницах «классических» летописей. Наш прогноз блестяще оправдывается. Такое описание не только есть, но и давно привлекало к себе внимание многочисленных комментаторов. Содержится оно в «Сравнительных Жизнеописаниях» Плутарха, а именно, в «биографии» царя Нумы Помпилия. Оказывается, в его руки упал с неба металлический щит! Более точно, металлический щит упал на луг, недалеко от водного источника.

Нума Помпилий правил непосредственно вслед за царем Ромулом. Согласно нашим результатам, первый римский царь Ромул является отражением императора Андроника-Христа (Андрея Боголюбского). Следовательно, жил во второй половине XII века и был распят в 1185 году, см. книгу «Царь Славян». В книгах А.Т. Фоменко «Основания истории» и «Методы» показано, что семь царей «античного» Царского Рима – это семь эпох, каждая из которых персонифицирована каким-то правителем, причем одним из нескольких, живших в то время. Следовательно, эпоха Ромула могла охватывать целое столетие и «накрывать» собою весь XIII век. А именно, эпоху Троянской войны, бывшей местью за распятие Андроника-Христа.

Но в таком случае эпоха второго римского царя – Нумы Помпилия (правившего, как мы теперь понимаем, во Владимиро-Суздальской Руси) – могла приблизительно охватывать XIV–XV века. А выше мы уже обнаружили, что ярославский = новгородский метеорит упал в начале XV века. Это не противоречит показаниям Плутарха и нашей реконструкции.

Итак, благодаря Новой Хронологии, нам удалось обнаружить еще один старинный документ, а именно, текст Плутарха, рассказывающий о падении метеорита около Ярославля, то есть «античного» Рима.

Царский Рим описан, в частности, и в труде Тита Ливия «История от основания Города». Однако Ливий очень глухо упоминает о падении металлического «щита» при царе Нуме Помпилии. Сказано вот что. «Избрал он двенадцать салиев для служения Марсу Градиву (богу войны? – Авт.); им в знак отличия он дал разукрашенную тунику, а поверх туники бронзовый нагрудник и повелел носить НЕБЕСНЫЕ ЩИТЫ, ИМЕНУЕМЫЕ "АНЦИЛИЯМИ" и с песнопениями проходить по городу в торжественной пляске на три счета» [483], т. 1, с. 27.

Современные комментаторы, имея в виду, скорее всего, куда более подробный рассказ Плутарха, добавляют здесь: «Анцилии – священные щиты особой продолговатой формы. По легенде, первый из них – залог спасения Рима – упал с небес в руки Нуме во время чумы. Чтобы спрятать его среди щитов, были изготовлены еще 11 неотличимых» [483], т. 1, с. 512.

Причина, по которой Тит Ливий лишь вскользь упомянул о «небесном щите», вероятно, в том, что он жил значительно позже Плутарха (Петрарки), а именно, уже в Эпоху Реформации. Был, следовательно, в духе времени, настроен более скептически по отношению к чудесам. А падение «щита» с неба, конечно, расценивалось людьми как великое чудо. Тит Ливий отнесся к этому сдержанно. Плутарх же не был связан столь рациональным подходом к истории и к старым документам, а потому добросовестно, в меру своего понимания, пересказал нам старинный сюжет. И в итоге оказался дальновиднее Ливия, поскольку в основе данного рассказа лежало, как теперь выясняется, вполне реальное, очень важное, и отнюдь не сказочное, событие.

Поэтому откроем Плутарха и посмотрим – что именно он рассказывает об удивительном происшествии.

«Жрецов-салиев Нума, как сообщают, назначил по следующему поводу. На восьмом году его царствования МОРОВАЯ БОЛЕЗНЬ, ТЕРЗАВШАЯ ИТАЛИЮ, ДОБРАЛАСЬ И ДО РИМА. РИМЛЯНЕ БЫЛИ В СМЯТЕНИИ, и вот, рассказывают, ЧТО НЕОЖИДАННО С НЕБЕС В РУКИ ЦАРЮ УПАЛ МЕДНЫЙ ЩИТ; по этому случаю царь поведал удивительную историю, которую якобы услышал от Эгерии и Муз. ЭТО ОРУЖИЕ, утверждал он, явилось во спасение городу, И ЕГО НАДО БЕРЕЧЬ, СДЕЛАВШИ ОДИННАДЦАТЬ ДРУГИХ ЩИТОВ, совершенно подобных первому формой, размерами и вообще всем внешним видом, чтобы ни один вор не мог узнать "НИЗРИНУТОГО ЗЕВСОМ", введенный в заблуждение их сходством. Затем луг, где упал щит и другие соседние луга следует посвятить Музам… а источник, орошающий это место, объявить священным ключом весталок, которые станут ежедневно черпать из него воду для очищения и окропления храма.

Говорят, что истинность этого рассказа была засвидетельствована внезапным прекращением болезни. Когда же царь показал мастерам щит и предложил им потягаться, кто лучше достигнет сходства, все отказались от состязания, и только Ветурий Мамурий, один из самых искусных художников, добился такого подобия и такого единообразия, что даже сам Нума не мог отыскать первого щита. Хранителями и стражами щитов царь назначил жрецов-салиев. Салиями – вопреки утверждениям некоторых – они были названы не по имени некоего Салия, самофракийца или мантинейца, ВПЕРВЫЕ НАУЧИВШЕГО ЛЮДЕЙ ПЛЯСКЕ С ОРУЖИЕМ, но скорее по самой пляске, в которой они каждый год, в марте, обходят город, ВЗЯВШИ СВЯЩЕННЫЕ ЩИТЫ, облекшись в короткий пурпурный хитон, с широким медным поясом на бедрах и медным шлемом на голове, ЗВОНКО УДАРЯЯ В ЩИТ НЕБОЛЬШИМ МЕЧОМ. Вся пляска состоит из прыжков, и главное в ней – движения ног; танцоры выполняют изящные вращения, быстрые и частые повороты, обнаруживая столько же легкости, сколько силы. Сами щиты называют "анкилиа" [ancile] – по их форме: они не круглые и не ограничены полукружьями, как пельты, но имеют по краю вырез В ВИДЕ ВОЛНИСТОЙ ЛИНИИ, крайние точки которой близко подходят одна к другой в самой толстой части щита, ПРИДАВАЯ ЕМУ ИЗВИЛИСТЫЕ [anky'los] ОЧЕРТАНИЯ. Быть может, однако, "анкилия" происходит от локтя [ankon], на котором носят щит, – таково мнение Юбы, желающего возвести это слово к греческому. Но с тем же успехом ДРЕВНЕЕ ЭТО НАЗВАНИЕ МОГЛО УКАЗЫВАТЬ И НА ПАДЕНИЕ [ane'kathen] СВЕРХУ и на исцеление больных, и на прекращение засухи [a'kesis] и, наконец, на избавление от напастей [auchmos] – по этой причине афиняне прозвали Диоскуров Анаками, – коль скоро действительно следует связывать слово "анкилиа" с греческим языком!