Адриан Голдсуорти - Падение Запада. Медленная смерть Римской империи

Императрица была во многих отношениях более примечательной фигурой, нежели ее супруг. Феодора родилась в семье комиков, выступавших в большом цирке близ одной из площадей Константинополя. Девочкой она прислуживала одной из актрис пантомимы, выступавшей в перерывах между состязаниями колесниц, а позднее сама стала актрисой и танцовщицей. Карьера такого рода, как правило, длилась недолго, и Феодора, подобно многим своим товаркам, решила воспользоваться своей известностью и красотой, сделавшись куртизанкой. Самые ужасные истории о ней и о ее якобы необузданном сексуальном аппетите, несомненно, представляли собой не более чем слухи, повторявшиеся источниками, чьи авторы питали презрение к Феодоре. Но даже благожелательно настроенные писатели не скрывали того факта, что она была проституткой. У нее родилась незаконная дочь; могли быть и другие дети. Через некоторое время она сделалась любовницей наместника Египта, но тот вскоре бросил ее в Александрии. Там, по-видимому, она приобрела глубокий религиозный опыт. Когда Юстиниан встретил Феодору, она вернулась в Константинополь, где работала швеей. Она стала его возлюбленной, но они не могли сочетаться законным браком, поскольку человеку его положения запрещалось иметь жену, некогда бывшую проституткой. Им пришлось потратить время на то, чтобы убедить Юстина издать специальный закон, дозволяющий такую женитьбу. Насколько можно судить, Феодора всегда хранила верность Юстиниану, хотя дети у этой пары так и не родились {564} 564 Evans J.A.S. The Empress Theodora: Partner of Justinian. Austin, 2002. P. 13-24, а также Evans (1996). P. 98-101; Moorhead (1994). P. 19-21. .

Несомненно, Феодора обладала сильной волей. Юстиниан питал к ней глубокое чувство и уважал ее мнение; император и императрица часто появлялись как равные на придворных торжествах. Было известно, что Феодора влияла на политику и решения супруга, связанные с назначениями, повышениями и отставками чиновников и армейских офицеров. Императоры, находившиеся под влиянием своих жен и других женщин, неизменно подвергались критике в позднейших источниках, и Юстиниан не был исключением. Все же выражение «под башмаком» не кажется подходящим для данного случая. Юстиниан полагался на жену, однако не отличался слабым характером и после ее смерти не подпадал ни под чей контроль. Скромное происхождение и весьма сомнительное прошлое Феодоры обеспечило массу возможностей очернителям этой супружеской пары. Трех женщин, с которыми она водила дружбу во времена цирковой деятельности, она привезла с собой во дворец в качестве «компаньонок», и те нашли себе весьма богатых мужей. Также в одном из зданий дворца Феодора устроила убежище для девушек, отказавшихся от проституции. Отдельные группы христиан часто вспоминали о ней как об очень благочестивой женщине. Однако, несомненно, она могла вести себя весьма странно и поддаваться чувству мести: падение многих значительных лиц при дворе стало делом ее рук {565} 565 Moorhead (1994). Р. 38-40, Evans (1996). Р. 104, 138, 145-146, 152, 196—197, и Evans (2002). Р. 48—58; Прокопий Кесарийский в «Тайной истории» (XVII. 32—36) сообщает о трех женщинах, бывших актрисах, поселившихся во дворце. .

В V веке отношения между Восточной Римской империей и Сасанидской Персией, в общем, складывались мирно, что составляло заметный контраст с более ранними временами. В дипломатических сношениях между римским императором и персидским царем вошло в практику обращение «брат». Империя фактически признала Персию равной себе и уже давно отказалась от мечтаний об ее завоевании. Длительный мир также сохранялся в силу возникновения у обеих сторон других проблем. Персы столкнулись со все усиливавшейся угрозой со стороны кочевых племен — гуннов-сабиров на севере и эфталитов на северо-востоке. Остается неясным, состояли ли эти группы в родстве с гуннами Аттилы, и если да, то в каком, и название «гунн» могло попросту быть дано любому племени кочевников, использовавших в сражении тактику, напоминавшую тактику гуннов. Они часто тревожили персов; несколько экспедиций, отправленных с целью покарать их, окончились катастрофой. В сражении погиб даже персидский царь — успех, которого никогда не удавалось добиться римлянам за всю историю их войн с Персией. Несколько вспышек гражданских войн еще более ослабили власть Сасанидов, и в результате у них пропала охота затевать серьезный конфликт со своими соседями-римлянами {566} 566 Howard-Johnston J. The Two Great Powers in Late Antiquity: A Comparison // The Byzantine and Early Islamic Near East III: States Resources and Armies / Ed. A. Cameron. Princeton, 1995. P. 157—226, перепечатано в книге: Howard-Johnston A. Early Rome, Sassanian Persia and the End of Antiquity. Aldershot, 2006; см. также: G. Greatrex G. Byzantium and the East in the Sixth Century // The Cambridge Companion to the Age of Justinian / Ed. M. Maas. Cambridge, 2005. P. 477—509, и Moorhead (1994). P. 89-95. .

Ситуация начала меняться с восшествием на персидский престол в 488 году царя Кавада. Через восемь лет в ходе гражданской войны он был изгнан и нашел убежище у гуннов-эфталитов. С их помощью он сокрушил своего соперника в 499 году, а затем правил до самой своей смерти, т.е. до 531 года. Его сын Хосров I наследовал ему и находился на престоле до 579 года. На протяжении более чем восьмидесяти лет Персией правили только два царя, что обеспечило стабильность, даже большую, чем та, что дали своей стране константинопольские императоры-долгожители. Все же Кавад почувствовал себя в безопасности далеко не сразу по возвращении из изгнания, он отчаянно нуждался в деньгах. Помощь эфталитов обошлась ему весьма недешево. Требовались средства, чтобы платить солдатам, награждать своих сторонников и предупреждать попытки знати поддержать других претендентов на трон. Ирригационные системы, обеспечивавшие возможность земледелия на значительной части территорий его царства, требовали значительных расходов: поддержание их в рабочем состоянии стоило немало, не говоря уж о создании новых {567} 567 Greatrex G. Rome and Persia at War, 502—532. Leeds, 1998. P. 43—59. .

Кавад направил в Константинополь посольство с просьбой о деньгах, оправдывая ее расходами на обеспечение гарнизонов, перекрывавших гуннам-сабирам доступ к перевалам в Кавказских горах, прежде всего к перевалу, известному под названием Каспийских Ворот. Персы утверждали, что эти гарнизоны сослужат хорошую службу не только им, но и римлянам, так как в противном случае отряды гуннов могли с легкостью добраться до римских провинций, как это бывало в прошлом. В V веке римляне уже выплачивали персам субсидии в нескольких случаях. Однако нельзя с точностью сказать, заключался ли когда-либо формальный договор о помощи в финансировании обороны кавказских перевалов. Подобная сделка напоминала уплату дани более сильной иностранной державе и нанесла бы значительный ущерб репутации любого императора. Анастасий отказался платить. В 502 году Кавад предпринял нападение на римские провинции, решив взять силой необходимые ему богатства. Он захватил и разграбил несколько имевших важное значение городов, в том числе Амиду, павшую лишь после трехмесячной осады. Римляне отреагировали вяло, но их контратаки оказались достаточно сильны, чтобы к 505 году Кавад убедился в необходимости принять предложение о перемирии. Он уже захватил значительную добычу и множество пленников для расселения в своих владениях. Римляне, вероятно, заплатили ему крупную сумму, дабы купить мир. В конечном счете Кавад скорее всего был удовлетворен и, так или иначе, смог противостоять новой атаке гуннов-сабиров {568} 568 К вопросу о Кавказских воротах см.: Greatrex (1998). Р. 14—17; о войнах Анастасия см. Greatrex (1998). Р. 73—119; источники см. в: Greatrex G., Lieu S. The Roman Eastern Frontier and the Persian Wars. Part 2: AD 363-630. London; New York, 2002. P. 62-77. .