Людмила Морозова - История России. Смутное время

В 1587 г. Ермолай последовал их совету. Он вновь приехал в столицу и принял постриг в кремлевском Чудовом монастыре и стал монахом Гермогеном. В Казани он сначала был назначен архимандритом местного Спасо-Преображенского монастыря, потом стал и архиепископом.

В 1589 г. после учреждения в Москве патриархии Гермоген получил чин первого казанского митрополита. В общей церковной иерархии он занял четветрое место после патриарха Иова, новгородского и ростовского митрополитов. Это говорило о том, что его духовная карьера достигла больших высот.

Гермоген очень ревностно исполнял свои обязанности и за 17 лет создал культ местных святых. В их число вошли первые казанские архиепископы, Гурий и Герман, а также воины, погибшие при взятии Казани.

Мощи Германа, находившиеся в московском храме, торжественно перевезли в Успенский собор Свияжска. Мощи Гурия были открыты в соборе Спасо-Преображенского монастыря в Казани. Гермоген собрал различные сведения о деятельности архиепископов и написал их жития.

Много сил Гермогену приходилось тратить в борьбе за чистоту православной веры. Среди жителей Казани были не только магометане, но и лютеране — среди ливонских переселенцев. Они роднились с православными людьми, но не меняли своих верований. Иногда они даже стремились склонить новых родственников к своей вере. Обо всем этом митрополит написал в Москву. В итоге в 1593 г. царь Федор Иванович издал указ, запрещающий православным жителям Казани вступать в браки с иноверцами и даже наниматься к ним на службу. Кроме того, он прислал средства для строительства новых церквей.

Находясь в Казани, Гермоген никак не мог повлиять на события, происходившие в Москве в первой половине 1605 г. Но воцарение Лжедмитрия вряд ли его обрадовало, поскольку тот свел с престола всеми уважаемого патриарха Иова. В сентябре 1605 г. его вызвали на церковный собор, который должен был решить вопрос о женитьбе «Дмитрия» на католичке Марине Мнишек. Раньше существовало правило, по которому православные монархи могли брать в жены только девушек одной с ним веры. Лжедмитрий же настаивал на том, что его невеста останется католичкой. По этому вопросу каждый из иерархов должен был высказать свое мнение.

Патриарх Игнатий заявил, что перед свадьбой для Марины будет достаточным принять причастие по православному обряду Гермоген же прямо сказал следующее: «Не подобает царю православному принимать жену некрещеную и строить для нее римские костелы. Царю это делать нельзя!» Мнение казанского митрополита поддержали и некоторые другие представители духовенства: коломенский епископ Иосиф, ряд кремлевских протопопов.

Когда об инциденте на церковном соборе рассказали Лжедмитрию, он очень возмутился и повелел тут же отправить Гермогена в Казань без права приезда в Москву Он боялся, что несговорчивый пастырь может найти много сторонников среди православного духовенства.

Вот такого смелого борца за чистоту православия царь Василий выбрал в качестве своего главного помощника. Следует отметить, что Гермоген полностью оправдал надежды Шуйского и постоянно подпирал его шатающийся трон. (Морозова Л. Е. История России в лицах. Первая половина XVII в. М., 200. С. 60–65.)

После избрания Гермогена патриархом были написаны новые грамоты о явлении святого чудотворца Дмитрия. Они были снабжены такой инструкцией для местного населения: «И как к вам ся наша грамота придет, и вы бы велели быть в соборную церковь архимаритом, и игуменом, и всему освященному собору, и дворяном, и детем боярским, и приказным, и всяким служивым людем, и всяким торговым и черным людем; а как сойдутся, и вы бы сю нашу грамоту велели ее чести всем людем вслух; а буде в церковь все люди не вместятся, и вы бы им велели вычести пред церковью на простором месте, чтобы милость Божия и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцов заступление, наипаче же великаго светильника страстотерпца благовернаго царевича князя Дмитрея Ивановича преславные чудеса всем были людем ведомы». (РИБ. Т. 13. Стб. 86–87.)

Еще одной публичной акцией по разоблачению самозванца стало перенесение праха царя Бориса, его жены и сына из убогого Варсонофиевского монастыря в особо почитаемую Троице-Сергиеву обитель. Главными ее участниками стали: сам царь Василий, патриарх Гермоген, бояре и дворяне и привезенная из Горицкого монастыря царевна Ксения, ставшая по воле самозванца монахиней Ольгой. Собравшимся москвичам было сказано, что Годуновы стали жертвами произвола и жестокости Лжедмитрия. Поэтому их следовало похоронить в более почетном месте. Гробы Бориса и членов его семьи установили на повозки и повезли в Троицу. Рядом с ними в закрытой карете ехала Ксения-Ольга, которая громко рыдала и причитала: «Горе мне бедной, горькой, покинутой сироте! Наглый вор, плут и изменник, назвавшийся Дмитрием, истинный обманщик и соблазнитель, погубил моего отца, мать, брата и всех друзей!» Слыша ее слова и слезы, многие горожане плакали. Это свидетельствовало о том, что организованная царем акция достигла своей цели.

Белокурое С. А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907; Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995; Буганов В. И., Корецкий В. И. и др. «Повесть како отмсти» — памятник ранней публицистики Смутного времени // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 28; Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991; Морозова Л.E. Василий Иванович Шуйский // Вопросы истории. 2000. № 10. С. 72–97.

Очень скоро стало ясно, что ни царские, ни боярские и ни даже патриаршие грамоты не воздействуют на умы людей, живущих в отдаленных городах. В северских городах и в Нижнем Поволжье уже летом 1606 г. вспыхнуло восстание. Центром новой смуты стал Путивль. Местный воевода князь Г. П. Шаховской поддержал авантюру Михалки Молчанова, выдававшего себя за спасшегося «царя Дмитрия», и стал повсюду рассылать грамоты с призывом начать борьбу с узурпатором В. И. Шуйским. Эти грамоты для большей убедительности скрепляли украденной государственной печатью.

М. А. Молчанов принадлежал к роду московских дворян, с XVI в. служащих московским государям. Худородность не позволяла им подняться выше должностей подрынд и голов. Первые сведения о М. А. Молчанове относятся к 7 июня 1605 г. — вместе с В. В. Голицыным и В. М. Мосальским он принял участие в расправе над царем Федором Борисовичем и его матерью Марией Григорьевной. После этого он вошел в число особо доверенных лиц самозванца. Но в состав Боярской думы он не был включен из-за недостаточной знатности. В день гибели самозванца ему далось бежать с двумя слугами. С собой он захватил государственную печать. По дороге он извещал всех встречных о том, что «царь Дмитрий Иванович» снова спасся и намерен поселиться в Самборе у тещи. На самом деле туда направился сам Молчанов и стал выдавать себя за Лжедмитрия. Боясь разоблачения, он не рискнул примкнуть к движению И. Болотникова. Только летом 1607 г. он поехал в Стародуб к Лжедмитрию II и вошел в состав его двора. В Тушинском лагере Молчанов получил чин окольничего. Однако после бегства самозванца в Калугу он не последовал за ним, а примкнул к боярам, вознамерившимся посадить на московский престол польского королевича Владислава. Поэтому вошел в состав делегации, ездившей к королю под Смоленск. После свержения В. И. Шуйского в июле 1610 г. Молчанов вошел в состав делегации бывших тушинцев, которые стали вести переговоры с московскими боярами о приглашении на московский престол Владислава. В правительстве «Семибоярщины» возглавил Панский приказ и получил земельные пожалования от короля. Во время Московского восстания в марте 1611 г. был убит.