Оскар Йегер - Всемирная история. Том 3. Новая история

Еще более выдающимся был тот успех, которого австрийской политике удалось добиться при Версальском дворе: вопреки всем традициям далекого прошлого, Франция, всегда враждебная Габсбургскому дому, вступила с ним в союз и даже в некоторой степени приняла участие в осуществлении австрийских политических замыслов. Надо, впрочем, заметить, что это государство находилось в ту пору в каком-то странном, загадочном положении. Король Людовик XV погряз в пороках, и все государство его более и более теряло свое достоинство; порочность главы государства развязывала руки и другим представителям власти, разнуздывая их своекорыстие; решение важнейших вопросов зависело от прихоти королевской фаворитки, маркизы Помпадур, женщины самого великолепного достоинства и характера. Ближайшим к ней доверенным лицом был государственный деятель из духовных, аббат Берни, который против всех своих убеждений, склонился на сторону политики, к которой австрийская дипломатия сумела привлечь и маркизу Помпадур, и короля Людовика XV.

Внешним поводом к странному союзу послужила вновь вспыхнувшая морская война между Англией и Францией. В двух местах земного шара интересы этих обеих держав враждебно сталкивались между собой: в Ост-Индии и в Северной Америке.

Англичане заняли в Ост-Индии известное положение еще с тех пор, когда в 1600 году королева Елизавета даровала частному обществу привилегию торговли в этой стране. Французы появились там для воплощения одного из замыслов Кольбера – создания французско-остиндской компании, которой в 1664 году Людовик XIV дал привилегию на 50 лет. Эта компания в 1672 году добилась возможности приобрести самостоятельные владения, откупив у одного из индийских царьков область Пондишери. Англичанам уже принадлежали три ранее приобретенные владения: Мадрас, Бомбей и Калькутта.

И вот обе державы, пользуясь распадением царства Великого Могола, стали распространять свои владения и сферу своего влияния в направлении Дельги. Это царство было в ту пору в совершенно хаотическом состоянии и в полной зависимости от прихоти или своеволия сатрапов Могола, которые либо совсем не признавали власти своего повелителя, либо повиновались ей только с чисто формальной стороны. И первый европеец, которому с полной отчетливостью и ясностью пришла в голову мысль основать на развалинах царства моголов европейскую державу, был француз Франсуа Дюплеи, сын одного из главных откупщиков, отправленный в Ост-Индию во время преобладания финансовой системы Лоу. Сам он не был воином, но он умел других заставить за себя сражаться, и с этой стороны изучил весьма основательно индийскую политику. В 1750 году он добился своей цели: низам Деканский, по имени вассал Великого Могола в Дельги, назначил его набобом всех провинций на юг от р. Кристна, которые разумелись под общим названием Карнатики. Однако он не встретил поддержки со стороны вялого французского правительства. Англия примирилась с Францией, заключив мирный договор в Ахене, и только обе компании еще продолжали вести свою прежнюю распрю на свой страх и риск; тут-то на стороне англичан и появился положительно военный гений в лице некоего Роберта Клива, 25-летнего юноши, который еще незадолго до того времени выслан был в Мадрас своими родителями из Англии, как человек, не пригодный ни на что полезное. Он сразу так решительно повернул дело в пользу англичан, что французы должны были уступить им первенствующую роль; да к тому же и французское правительство сыграло на руку англичанам, отозвав самого Дюплеи из Ост-Индии, и в том же 1754 году между Англией и Францией состоялось соглашение, по которому обеим компаниям воспрещалось вмешательство во внутреннюю политику Индийской империи, а агентам компании – принятие должностей и почестей со стороны этих князей.

Чрезвычайно важны были также и взаимные отношения обеих держав в Северной Америке. Французы владели к северу от Великих озер, из которых вытекает река Св. Лаврентия, обширными областями, которые обозначались одним общим именем – Канада, а на юге – Луизианой, лежащей по обеим берегам Миссисипи в ее низовьях. Англичанам же принадлежала часть страны, простиравшаяся между этими двумя владениями, от побережья Атлантического океана на востоке, до Аллеганских гор на западе. Английские колонии, о которых нам вскоре еще придется говорить, развивались несравненно быстрее, нежели колонии на французских территориях: их население уже и в ту пору, как предполагают, равнялось 1 200 000 душ, между тем как в Канаде оно не превосходило 80 000. Противоположность интересов была здесь ясна до чрезвычайности: для англичан была в высшей степени важна возможность распространения их владений в западном направлении; для французов – установление непосредственной связи между южными и северными владениями. Естественным путем для установления этой связи (как это ясно видно с первого взгляда на карту) должна была служить долина р. Огайо, которой французский губернатор Ля-Галиссоньер и завладел и уже начал при водить в оборонительное положение постройкой целого ряда фортов. Эта попытка, в связи с разными другими, весьма запутанными обоюдными интересами, к которым еще примешивались интересы испанские, привела к тому, что в 1755 году там опять загорелась война. Англичане начали ее с колоссального пиратства и не обращали ни малейшего внимания на вполне справедливые жалобы французов: тогда и французы отомстили им смелым и ловко направленным ударом: в мае 1756 года герцог Ришелье захватил о. Минорку, после того как адмирал Ля Галиссоньер вынудил к отступлению английскую эскадру, пришедшую из Гибралтара. И только тут уже обе державы формально объявили друг другу войну.

При этих условиях для англичан показалось важным обеспечить защиту Ганновера от вторжения со стороны Франции. На основании этого между Пруссией и Англией в январе 1756 года в Вестминстере подписан был трактат, которым гарантирован нейтралитет Германии: как вступлению иноземных войск в германские владения, так и переходу через них обе державы должны были воспрепятствовать соединенными силами. Заключение этого трактата не понравилось французам: 5 июля 1756 года истекал срок прусско-французского союзного договора, и тогда Франция была вольна выбирать себе союзников по желанию. Но уже 1 мая Франция, недовольная Вестминстерским трактатом, заключила союзный договор с Австрией. По одному пункту этого Версальского трактата Австрия обязывалась соблюдать строгий нейтралитет во время морской войны, и Австрийские Нидерланды обеспечивались от всяких покушений со стороны Франции; по другому, обе державы обоюдно обязывались в случае нападения на одну из них извне выставлять в поле по 24 000 вспомогательного войска. С Россией Австрия уже давно успела согласиться на счет обоюдного образа действий. Решено было действовать одновременно и совместно, как только будут окончены переговоры с Францией о том, что граф Кауниц называл «великой идеей»...