Оскар Йегер - Всемирная история. Том 3. Новая история

Генрих III (1574-1589 гг.) получил извещение о своем воцарении на французском престоле в своей резиденции – в Кракове. Он тотчас же избавился от своих обязанностей польского короля, которые теперь уже утратили для него всякое значение, и так быстро уехал из Польши, что его отъезд был даже похож на бегство.

Генрих III, король французский. Гравюра работы Иоанна Вьеркса

Положение, в котором пребывала Франция, было чрезвычайно сложное. На мгновение он поколебался, обдумывая вопрос: не следует ли и ему перейти на сторону политиков? Но он также принимал некоторое участие в избиении гугенотов и был, что называется, настроен строго католически. Тем более, что он был глубоко испорченный, женственно суетный молодой человек, возросший среди разврата и ветреных удовольствий этого развращенного двора. Вот почему он, следуя советам своей матери и кардинала Лотаринского, решил сначала попробовать свое оружие на гугенотах (1575 г.).

Однако на этот раз «политики» и гугеноты действовали заодно. Герцог Алансонский порвал свои связи с двором, а Генрих Наваррский вновь перешел из католичества в реформатство. Королева английская предоставила денежные средства, а Иоган Казимир Пфальцский прислал в помощь войска. В случае удачи, он получал себе в управление Мец, Туль и Верден, которые, таким образом, вновь бы вернулись к Германии. Однако до открытой вооруженной борьбы в эту пятую войну против гугенотов дело дошло не сразу.

Начались переговоры: одним из эпизодов явилось собрание государственных чинов в Блуа (декабрь 1576 г.). Выборы на этот раз были проведены в исключительно католическом духе и одним из первых шагов нового состава выборных было то, что они обратились к королю с прошением об установлении единой религии в королевстве. Однако при этом государственные чины не доставили королю средств, необходимых для деятельной борьбы с гугенотами. О необходимых финансовых мерах никак не могли договориться и война пошла очень вяло. Голоса в королевском совете тоже разделились. Строго католическому воззрению представителей духовенства противопоставила свои доводы более умеренная партия и к ней присоединился сам король и Екатерина Медичи, которая после смерти Генриха II ничуть не ослабила своего влияния на колебание церковной политики во Франции. Война закончилась в 1577 году новым мирным договором в Пуатье.

Этот договор во многих отношениях был благоприятнее предшествующих. Гугенотам допускалось свободное исповедание новой веры всюду, где она существовала в день заключения договора, и, более того, в одном каком-нибудь городе каждого правительственного округа – гугенотам было предоставлено 8 городов, но Париж был из этого общего положения исключен – они могли проживать в полной безопасности. Кроме того, им был дан доступ к бенефициям государства, т. е. к занятию общественных должностей. На мгновение это важное и похвальное решение как бы облагородило Генриха III в его собственных глазах. С гордостью он сам называл этот мир своим, королевским миром, так как он давал возможность государству выпутаться из весьма неприятных финансовых и экономических затруднений. Действительно, в течение последующих семи лет во Франции наблюдалось относительное спокойствие.

Но эта попытка улучшения в правлении была у Генриха явлением мимолетным, из финансовых затруднений она его не вывела. Генрих окружил себя молодыми сверстниками, которые вполне разделяли его порочные наклонности и которым он дал возможность усиленно влиять на государственные дела. Наиболее выдающихся из числа этой молодежи он возвел в высшие государственные должности, а это шло как раз вразрез с интересами знатнейших родов, которые по средневековому обычаю привыкли смотреть на место губернатора в провинции и на другие государственные должности как на свою родовую собственность. Еще более опасную оппозицию королю составила строго католическая партия, которая не могла ему простить договора, заключенного в Пуатье, и опиралась, главным образом, в своей борьбе с протестантизмом на Филиппа II, испанского. Дело клонилось к тому, что борьба должна была неминуемо возобновиться, как вдруг (в июне 1584 г.) неожиданно произошло событие чрезвычайной важности: четвертый, младший из сыновей Генриха II и Екатерины Медичи, герцог Алансонский и Анжуйский, умер, а сам король оставался еще бездетным... Пришел конец дому Валуа, и ближайшим наследником французского королевства был теперь не кто иной, как Генрих Бурбонский, король наваррский, гугенот, глава гугенотов, еретик и, мало того, сугубый еретик!

Вожди старокатолической партии уже давно решили между собой, что такое событие ни при каких существующих условиях совершиться не может и потому наметили в наследники короля знатнейшего главу своей партии, герцога Генриха Гиза. В целом ряде отдельных брошюр толковалось о том, что, по своему происхождению, эта побочная линия Лотарингского дома не только более, чем Бурбоны, но даже и более, чем сами Валуа, имеет прав на французский престол. Честолюбие самого герцога Гиза вовсе не простиралось так высоко, но уже сами условия его положения (как главы клерикальной партии) вынудили его принять на себя при французском дворе, около увядающего потомка династии Валуа, положение, отчасти напоминавшее положение древнефранкских майордомов. В этом было одно большое неудобство: вопреки всяким интересам и традициям Франции, клерикальная партия вынуждена была опираться на могущественный столп католицизма во всем мире – на испанского короля, Филиппа

Филиппу удалось в 1580 году значительно расширить пределы своей власти. Португальский король Генрих, последний из сыновей Эммануила III, умер в этом году, не оставив прямых наследников. Филипп заявил свои права на наследование португальской короны, основываясь на своем происхождении от Изабеллы, супруги Карла V, старшей сестры умершего короля португальского. Весьма многочисленная партия в Португалии воспротивилась этим притязаниям и выставила своего кандидата на престол в лице внука Эммануила III. Однако Филипп подтвердил свои права, выставив к пределам Португалии 24-тысячную армию под предводительством герцога Альбы, и в июне 1581 года Филипп – теперь единственный и полновластный обладатель всего Пиренейского полуострова – торжественно вступил в Лиссабон.

В это время в Нидерландах борьба велась с переменным успехом, склоняясь то на ту, то на другую сторону и прямой интерес Франции заключался именно в том, чтобы она могла воспрепятствовать прочному установлению испанского могущества в этой стране. Этим соображением и руководствовался покойный герцог Анжуйский (ранее Алансонский) в то время (1578 г.), когда он, собрав войско, на свой собственный страх и риск, решился вступить в Нидерланды, куда его призывала одна из местных партий. Когда же северные провинции Нидерландов отпали от испанской власти, они избрали герцога Анжуйского себе в правители, и тогда вновь зашла речь о его брачном союзе с Елизаветой английской.