Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Падение Галича ознаменовало военный разгром Галицко-Волынской земли и открывало перед монголами дорогу туда, куда они стремились изначально, — в Венгрию. Именно с этим походом и связано очередное упоминание о воеводе Дмитре, который руководил обороной Киева. Судя по всему, боярин залечил свои раны и после этого обретался в ставке Батыя, поскольку хан таскал мужественного воина за собой. Очевидно, службу у себя ему завоеватель не предлагал, поскольку понимал, что воевода откажется, а убивать его хан явно не хотел. И в итоге Дмитр высказал Батыю свое мнение по поводу венгерского похода, преследуя при этом двоякую цель: с одной стороны, убрать быстрее монгольские тумены с Русской земли, а с другой — столкнуть скорее лбами венгерского короля и монгольского хана. Очевидно, что боярин и на того, и на другого смотрел как на врага своей страны и исходил из того, что при любом исходе этого столкновения Русской земле будет только польза. Побьет король Бела Батыя — замечательно, Руси от этого будет облегчение великое, да и сам король будет сильно ослаблен, ибо монголы просто так победу не отдадут. Побьет Батый Бэлу — тоже неплохо, сколько раз венгры на Русь нападали, теперь им не до набегов будет, самим бы уцелеть, а сам хан, Бог даст, дальше на закат пойдет, и кто знает, как там у него повернется. « Дмитр, киевский тысяцкий Даниила, сказал Батыю: «Не медли так долго на этой земле, пора тебе идти на угров. Если замедлишь, земля та укрепится! Соберутся против тебя и не пустят тебя в свою землю». Он так сказал потому, что видел, как гибнет Русская земля от нечестивого. Батый послушал совета Дмитра и пошел на угров » (Галицко-Волынская летопись). Понятно, что хитрый хан прекрасно понимал намерения русского воеводы, но, с другой стороны, понимал и то, что медлить на Руси ему больше нельзя, что, вполне вероятно, венгерский король собирает силы и, возможно, постарается встретить монголов на перевалах в Карпатах. Время теперь было против Батыя, и ему надо было спешить, чтобы опередить Белу и вывести свою орду на стратегический простор. В конце зимы — начале весны тумены Батыя и Субудая покинули Юго-Западную Русь и начали вторжение в Венгрию. Скорее всего, разгром Юго-Западной Руси не был столь тотальным, как разгром Руси Северо-Восточной, — завоевателя поджимало время, поскольку он прекрасно понимал, сколько его потратил на осаду Киева. Король Бела собирал армию, и хан хотел как можно быстрее встретиться с ним на поле боя — потому и ушел быстро из владений Даниила, махнув рукой нате земли, которые не успел разорить. В итоге Галицко-Волынское княжество оправилось от погрома гораздо быстрее, чем Владимиро-Суздальское и Рязанское, а военный потенциал братьев Романовичей через несколько лет оказался довольно высок.

Но был здесь еще один довольно интересный момент, и связан он был с Болоховскими землями — территорией, которая находилась между реками Тетерев и Южный Буг. Эти земли граничили с Киевским и Галицко-Волынским княжеством, а проживающее там население было славянского происхождения и занималось преимущественно земледелием. Из ее городов нам известны Бакота, Губин, Кобуд, Кудин, Божский, Дядьков и Деревич, но главное заключалось в том, что князья этих земель, которые, по мнению большинства ученых, не принадлежали к династии Рюрика, постоянно отстаивали свою независимость от русских соседей. А итогом этого противостояния стало то, что, когда появилась монгольская орда, болоховские князья поспешили признать свою зависимость от Батыя и перейти на его сторону. Косвенное подтверждение этому можно найти в Галицко-Волынской летописи, где, рассказывая о походе Даниила Галицкого в эти земли, автор указал причины, по которым князь это сделал. « После того Даниил, захватив всю землю Болоховскую, пожег ее, ибо те земли не тронули татары, чтобы там для них сеяли пшеницу и просо. Даниил же большую вражду к ним имел, потому что они на татар возлагали надежды ». Для Даниила Романовича все было предельно просто — кто монголам друг, тот ему враг, а кто монголам враг — тот ему друг. Отсюда и разгром Болоховских земель и поездка в Венгрию за помощью, поскольку князь прекрасно понимал, что рано или поздно, но в войну с Батыем король Бела вступит. И потому уж очень хотелось галицкому князю как можно скорее привести с собой венгерские войска и преградить путь вражескому вторжению.

Одной из причин, почему князь Даниил обратился к королю Бэле IV, было то, что он его неплохо знал лично, поскольку в детские годы довольно долго жил при венгерском дворе, и будущий наследник королевского трона был его товарищем по детским играм. Человек большого государственного ума, Даниил Романович был отличным военачальником, не чета Мстиславу Удатному, а потому он надеялся, что ему удастся убедить венгерского короля объединить войска и совместными усилиями остановить нашествие. Ну а скрепить военный союз, по замыслу князя, должен был брак его старшего сына Льва и дочери короля Белы Констанции. Но все планы рухнули, поскольку Бела на союз не пошел, а вскоре пришла весть о падении Киева и походе монголов на Владимир-Волынский. Трудно сказать, почему король не пошел на союз, скорее всего Даниил с этим предложением просто опоздал, поскольку вторжение в Южную Русь уже началось, а каких-либо мер по обороне своих земель князья Романовичи не приняли. Вполне возможно, что часть своей дружины галицкий князь оставил в волынских городах, чтобы они держались до тех пор, пока он не приведет венгров, но это не решало проблемы. Одно дело, если бы князь Даниил прибыл с готовыми к бою полками, а другое, что он явился лишь с малой дружиной, от которой король не видел большой пользы. К тому же, чтобы собрать войско, Бэле требовалось время, а оно сейчас работало против него, поскольку города Юго-Западной Руси хоть и сражались отчаянно, но надолго не могли задержать завоевателей. Однако и сам Батый считал, что у него времени нет, а потому очень торопился поскорее прорваться в Венгрию через Карпаты и выйти на оперативный простор. А что касается сватовства сына Даниила, то Бэла поступил с ним так же, как и с князем Ростиславом, — дал от ворот поворот. Бесполезный союзник ему был не нужен, а размениваться на мелочи король не хотел, и потому Даниил, видя, что в Венгрии он ничего не добьется, принял решение вернуться в свои земли. « Ездил Даниил-князь к королю в Угорскую землю, хотел породниться с ним, и не было между ними согласия » — так с горечью запишет галицкий летописец. А князь уже мчался на Русь, надеясь успеть и попытаться спасти то, что еще было возможно, но было уже поздно. У Синеволодского монастыря, который находился в Карпатах, при впадении реки Опора в реку Стрый, Даниил увидел потоки беженцев, которые шли на запад, спасаясь от монголов. Для галицкого князя это был страшный удар — он понял, что все кончено и шансов, чтобы оказать сопротивление монголам, нет никаких. Летописец очень точно обрисовал сложившуюся ситуацию: « Он вернулся от короля и приехал в Синеволодский монастырь Святой Богородицы. Наутро он встал и увидел множество бегущих от безбожных татар и воротился назад в Угорскую землю. Он не мог пройти в Русскую землю, потому что с ним было мало дружины ». Последняя фраза прямо указывает на то, что большую часть своих гридней Даниил Романович оставил в городах на Волыни, полагая, что они сумеют там продержаться до его возвращения с венгерским войском. Но не получилось, и теперь все пошло прахом. Это был сильнейший удар для князя, дело всей его жизни — объединение Галицкой и Волынской земли — рушилось на глазах, поскольку сейчас никто не мог предсказать, чем же и где закончится поход Батыя. Ко всему этому добавилась личная драма — Даниил ровным счетом ничего не знал о том, что случилось с его семьей. Идти в недавно покоренный Галич, где были сильны его недруги, и попытаться организовать там отпор монголам князь не рискнул, а потому и Льва он решил оставить в Венгрии. « Он оставил сына своего в Угорской земле, чтобы не отдавать его во власть галичан; зная их коварство, он не взял его с собой » (Галицко-Волынская летопись).