Аркадий Ипполитов - Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI

Несмотря на то что произведений Арчимбольдо в Милане немного, в городе есть одно место, насквозь пропитанное духом этого художника. В церкви Сан Бернардино алле Осса, выстроенной в конце XVII века, красивой, но особо ничем не примечательной, завораживает название: San Bernardino alle Ossa, что означает Святой Бернардино на Костях. Почему на костях и на каких костях, становится понятным после посещения церкви, так как в ней есть L’Ossario, Оссарий, это слово трудно перевести, получится что-то вроде «скелетоний» – капелла, в которую ведет небольшой темный коридорчик, расположенный прямо около входа в церковь. Стены этой капеллы декорированы узорами, сложенными из множества человеческих костей и черепов, взятых с исчезнувших еще в XVII веке кладбищ в центре города, закрытых в 1652 году и когда-то окружавших Оспедале Маджоре, Главный госпиталь Милана. Эти черепа и кости, то заполняющие декоративные панели, украшающие стены, то гирляндами свисающие с пилястр, образуя на черном фоне изящную игру рокайльных завитков, производят сногсшибательное впечатление. Капелла посвящена всем мертвым всего мира, спроектирована Джованни Андреа Биффи, строителем церкви Сан Бернардино, в 1679 году, и в 1695 году своды капеллы расписал Себастьяно Риччи, изобразив стаю мускулистых ангелов, несущих ввысь усопшие души.

Макабрический изыск Оссария производит очень миланское впечатление, в нем нет сумрачной серьезности римской церкви Santa Maria dell’Orazione e Morte, Девы Марии, молящейся за всех усопших, с ее ангелами-скелетами, или совсем уже страшных южноитальянских оссариев. Косточки и черепушки струятся по стенам, создавая настроение торжественной печали, не переходящее, однако, в отчаяние и не лишенное декоративности. Сам принцип коллажа, использованный в этой капелле, напоминает проект Арчимбольдо, а заодно и всех модных его продолжателей вплоть до Андреса Серрано, прославившегося своими манипуляциями с мочой и с Распятием. Церковь Сан Бернардино не слишком известна туристам, но среди интеллектуалов и художников пользуется популярностью; почти всегда в ней сидит кто-нибудь, кто старательно зарисовывает прелести Оссария. Король португальский Жоан V был так восхищен этой капеллой, что приказал выстроить ее копию в городе Эвора, недалеко от Лиссабона. У королей и португальцев вкус рокеров, они любят черепа и кости.

Также силен арчимбольдовский аромат в том месте Милана, что можно назвать царством ар-нуво. Туда редкий турист заходит. Расположенные вокруг пьяцца Элеоноры Дузе улицы: виа Моцарт, виа Микеле Бароцци, виа Каппуччини, виа Вивайо – заполняет архитектура в арчимбольдовском вкусе. Эта часть города очень недалека от центра: до всем известной виа делла Спига всего два шага, так что для того, чтобы там оказаться, стоит только перейти шумную Корсо Венето. На Корсо Венето все и начинается, так как там расположено палаццо Кастильоне, творение архитектора Джузеппе Соммаруги 1901 года, шедевр миланского модерна. Наступил XX век, и именно в 1900 году миллионеру Кастильоне захотелось чего-то особенного, и современного и прекрасного в одно и то же время. Кастильоне выбрал архитектора Соммаругу, уже известного своими экстравагантностями, и заказал ему палаццо. Здание огромно, поэтому в целом его трудно рассмотреть, надо перейти на противоположную сторону улицы. Находясь же рядом, прежде всего обращаешь внимание на круглые окна первого этажа (первого по-нашему, или pian terreno, как он называется в Италии, так как везде отчет этажей идет с нашего второго, который считается первым, что надо всегда иметь в виду при объяснении итальянцами местоположения их квартир), похожие на дырки, пробитые пальцем пирожника в тесте. Да и все палаццо имеет вид пирожного: Соммаруга камень старается превратить в тесто, он не строит, а месит свою архитектуру; кажется, что это огромное здание сначала представляло собой бесформенный белесый шмат, Соммаруга этот шмат хватал, мял, бросал на стол, посыпанный мукой, снова мял, постепенно придавая ему форму, потом пальцами лепил украшения, всякие фигурки и завитки, и наконец сунул в духовку. Там оно, палаццо Кастильоне, и затвердело.

Окна-дырки забраны толстенными металлическими решетками, которые гнутся, извиваются, превращаются в кудрявые спирали, а на фронтонах гирляндами сидят младенцы среди каменных цветов и фруктов, жирных, как их ягодицы, и целые заросли каменной травы, и каменные пальмовые листья, и маски львов с неправдоподобно широко разинутыми пастями. Миланцы с удовольствием рассказывают, что над входом еще были две бабы, Мир и Изобилие, настолько выдающиеся, что после целого ряда выступлений возмущенной нравственности и серии карикатур они с фасада были убраны. Миланская публика прозвала палаццо Кастильоне Cа di ciapp, что на миланском диалекте значит «Жопий дом». Здание – кулинарный пир, каменный Арчимбольдо, вполне себе захватывающий. Увы, если перейти на другую сторону Корсо Венето и окинуть взглядом палаццо Кастильоне в целом, то конструкция покажется ординарной, а декор слипнется и как-то засохнет. Здание, можно назвать его дурацким, можно – занимательным, несомненно, очень выразительно. Сейчас в Cа di ciapp находится какой-то престижный автомобильный клуб, но по предварительной договоренности даже пускают внутрь для осмотра интерьера.

Перейдя Корсо Венето и издалека полюбовавшись палаццо Кастильоне, надо углубиться в плетение ближайших улиц, где начнется такое – просто фантастика: волнами вывороченные балконы и колонны, гримасничающие маскароны, сияющие разноцветные мозаики, горы надутых цветов и фруктов, бабы, видные собой, с волосами, как на рекламе шампуня, и грудями, как на рекламе бюстгальтеров, а также дети и подростки, спереди и сзади, сплошь голые, в разнообразнейших позах – радость педофила, не каждый гимнаст так изогнуться сможет. Район богатый, дома буржуазные, с богатыми квартирами, видны сады во внутренних дворах (в одном из них фламинго, живые, не каменные) и публика – пожилые мужчины в мягко-коричневую клетку Burberry и дамы: прямая юбка миди и скромный кашемировый свитер, черный, можно глухой и без рукавов, с ниткой жемчуга. Дамы тоже пожилые, выступают с достоинством фламинго, все тихо, нет ни магазинов, ни кафе, ни туристов.

Особенно выделяется палаццо Берри Мерегалли, сотворенное архитектором Джулио Улиссе Аратой на виа Каппуччини. На нем особенно много всего налеплено, и голые дети на фасаде особенно стараются продемонстрировать свою гибкость и ловкость. В этот дворец – на самом же деле дорогой доходный дом – даже можно войти, любезный портье, увидев заинтересованность в художественных достоинствах вверенного ему вестибюля, с удовольствием его продемонстрирует; там много золота, мозаики, росписей, фонарей и витражей; есть и отдельно стоящая скульптура, крылатая женская голова работы Адольфо Вильдта, любимого скульптора Милана времени модерна, очень стильная и, как всегда у Вильдта, с очень открытым ртом. Дом закончен был в 1914 году, в то время когда Первая мировая уже шла, но в Италии был мир, она еще раздумывала, на чьей стороне ей выступить, и представляет собой замечательный образчик позднего цветения миланского либерти.

Читать дальше