Андрей Кокорев - Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

Революционная толпа на улице.

Характерна и другая деталь, отмеченная корреспондентом газеты «Утро России» в сделанной на ходу «зарисовке с натуры»: «С перекрестков исчезли городовые. Точно их и не было никогда. Ни единого! Даже неловко. Радостные восклицания:

— Смотри-ка! Городовой!

В самом деле, — представитель старого строя, кирпично-красный, с тараканьими усами сдерживает напор толпы, стоя у дверей булочной. Хвост бушует:

— Надо чтоб в очередь! Эй ты, бляха!

Городовой отвечает:

— Не ерепеньтесь!..

Хвосты волнуются».

Впечатления об исходе дня 28 февраля записал в дневнике Н. П. Окунев:

«В 5 часов вечера я снова пошел на Воскресенскую площадь и видел такую же картину. Чтение телеграмм, толпа народа, в которой были даже офицеры и солдаты, и полное отсутствие полицейских. Но на Красной площади разъезжали конные — не то городовые, не то жандармы — и охраняли входы в Кремль, который был заперт, т. е. все ворота в него затворены. Тут, я думаю, преследовалась не борьба с народным движением, а сдерживание народа от хулиганских выходок. […] Были слухи: что там уже стреляют, тут громят и т. п., но к ним относились не очень доверчиво. Да и не похоже было, по уличной обстановке, что что-нибудь происходило кошмарное. Я был на улицах (Сретенка, Кузнецкий Мост, Тверская, Никитская) в 7 ч. вечера, в 11 ч. и в 1 ч. ночи, и было везде тихо, а ночью даже совершенно безлюдно, т. к. не было на улицах городовых, как, впрочем, и во весь день. Что это — распоряжение новой или старой власти или трусость самих полицейских?»

В тот момент москвичи не знали, что городовые были сняты с постов для того, чтобы сформировать из них ударные отряды. Сыграли роль и происходившие нападения на одиночных стражей порядка. В любом случае обнаружить, что на перекрестках не торчит привычно «статуй» с шашкой, револьвером и свистком — для горожан это было из ряда вон выходящим событием.

Недоумение и трепет, охватившее обывателей, можно понять, если вспомнить, что по сути для целого поколения постовые были неотъемлемой частью городского пейзажа. С 1892 г., когда обер-полицмейстером был назначен А. А. Власовский, московские городовые вместо праздного препровождения времени на тротуарах встали на перекрестках улиц. Проверяя днем и ночью, беспощадно наказывая за оставление постов, начальник московской полиции в конце концов добился, чтобы его подчиненные следили за порядком и регулировали уличное движение, не сходя с места. Стоявший посередине улицы городовой, все замечавший и готовый в любой момент употребить власть, превратился в символ непоколебимости устоев государственной жизни. Даже во время революции 1905 г., когда в открытую звучал призыв «Убивайте городовых!», стражи порядка не покидали своих постов. И вот в дни Февральской революции москвичи впервые увидели странно-тревожную картину.

Впрочем, без городовых оказались улицы в центральной части города и, скорее всего, на рабочих окраинах, но кое-где постовые все же продолжали охранять порядок. Например, депутат Государственной Думы М. Новиков, проживавший на территории Сущевской части, вспоминал свою поездку с Воскресенской площади домой:

«В Думе мне заявили, как и несколько дней тому назад в Петрограде, что движение по улицам небезопасно, и дали мне в качестве охраны офицера и юнкера. Последний поместился рядом с шофером и выставил свою винтовку из дверки автомобиля наружу. На мое предложение убрать винтовку в автомобиль он ответил отказом, ссылаясь на то, что ему предписано начальством быть наготове. А между тем вид московских улиц, покрытых свежим снегом, обильно выпавшим за ночь и сверкавшим при ярком солнце мириадами разноцветных искр, производил самое умиротворяющее впечатление. Спокойствие было полное, в нашем окраинном районе не чувствовалось ни малейшего признака революции, городовые стояли на своих постах и те из них, которые знали меня в лицо, козыряли, посматривая с удивлением на мой странный выезд».

Полковник Грузинов, принявший командование над войсками МВО, со штабом в присутствии комиссара Временного правительства М. В. Челнокова.

Не менее интересный «репортаж» с московских улиц записал в дневник Н. П. Окунев:

«Я лично слышал одного такого, который, бегая по кучкам, торопливо восклицал: «Товарищи, погромы, безусловно, воспрещены, и если они начнутся, то их сделают переодетые городовые».

«Одетых» же городовых — нигде, нигде не видно. Революция все-таки уже в полном ходу, и пока, благодаря Бог, в бескровном виде».

События уже первого дня революции в Москве со всей очевидностью показали, что городская полиция не стала защищать гибнущий режим. Газета «Русские ведомости» сообщила о таком факте: в одном из переулков Каретного ряда было собрано большое количество городовых. Им пытались раздавать винтовки, но они отказались их брать. И что характерно, в тот момент, когда городовых посылали в бой, полицейское начальство подобно самым чутким обитателям тонущего корабля готовилось пуститься в спасительное бегство.

Полицейские участки, лишенные единого руководства из градоначальничества, оказались полностью дезорганизованы. Большевик К. В. Островитянов, которого 1 марта вместе с несколькими товарищами перед отправкой в Бутырскую тюрьму привели в полицейский участок, вспоминал увиденное:

«Приходим в Сокольнический участок. Там стоит невообразимая суматоха, звонят телефоны, снуют какие-то люди в гражданском, растерянно бегают приставы и городовые. Наш конвой постепенно разбредается. А мы стоим и ждем. Чего? Вдруг как-то сразу, точно сговорившись, понимаем, что им не до нас. Забираем вещи и выходим на улицу».

Судя по сообщениям газет, именно 1 марта начались аресты полицейских чинов. Вот фрагмент репортажа с Тверской улицы, опубликованного на страницах «Утра России»:

«— Везут! Везут! — раздаются крики. Толпа устремляется к Тверской. Над головами людей видны солдаты-кавалеристы с обнаженными шашками, а перед ними резко выделяется красная доска с надписью:

— Долой самодержавие!

Шествие приближается.

Впереди едут извозчичьи сани: правит солдат, а в качестве седока сидит «разоруженный» пристав.

В толпе оживленно комментируют событие.

— Он обнажил шашку.

— Участок разгромлен, полиция разоружена.

Арестованный и конвойные пересекают площадь и выезжают на Тверскую по направлению к дому генерал-губернатора».

В другой корреспонденции той же газеты сообщалось: «Под конвоем солдат и офицеров без конца приводятся в Думу арестованные переодетые пристава, околоточные и городовые».