Энтони Бивор - Вторая мировая война

Гитлер вышел вновь, ободренный беседой с Геббельсом. Он ухватился за предложение Йодля вернуть для организации контрнаступления Двенадцатую армию генерала Венка, сражавшуюся с американцами на Эльбе. Это был абсолютно безнадежный план. Двенадцатая армия была слишком слаба для проведения такой операции, а окружение Берлина советскими войсками фактически завершено. Подполковник Ульрих де Мезьер, офицер Генштаба, будучи в тот день свидетелем эмоциональных бурь в бункере Гитлера, убедился в том, что «душевная болезнь Гитлера заключалась в гипертрофированном самоотождествлении себя с немецким народом». Теперь Гитлер полагал, что все население Берлина, как и он, должно совершить самоубийство. Магда Геббельс, верившая в то, что в Германии без Гитлера не стоит жить, в ту ночь привела своих шестерых детей в бункер. Штабные офицеры смотрели на все это с ужасом, сразу почувствовав, какой их ждет конец.

К вечеру того дня 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко подошла к Тельтов-каналу на южной окраине Берлина. Были подвезены тяжелые орудия для подготовки наступления, планируемого на следующий день. Седьмое управление НКВД, отвечавшее за допрос пленных и пропаганду, организовал сброс на город листовок с обращением к женщинам Берлина, их призывали уговорить офицеров вермахта сдаться. Это соответствовало изменениям в линии партии, но не в земной реальности. «Так как фашистская клика боится наказания, – утверждалось в них, – она надеется продолжать войну. Но вам, женщинам, нечего бояться. Вас никто не тронет». По радио говорилось то же самое.

23 апреля генерал-фельдмаршал Кейтель добрался до штаба Венка. Он обратился к собравшимся офицерам, будто они были на нацистском собрании, и, размахивая своим маршальским жезлом, приказал двигаться на Берлин, чтобы спасти фюрера. У Венка же был совсем другой план. Он намеревался наступать в восточном направлении, но не на Берлин. Он хотел пробить коридор и дать возможность остаткам Девятой армии генерала Буссе бежать из лесов, где они отбивались от частей Красной Армии и переправиться через Эльбу, чтобы сдаться американцам.

Генерал Вейдлинг, командир LVI танкового корпуса, в это утро позвонил в бункер фюрера, чтобы доложить, что его корпус отошел назад в Берлин. Генерал Кребс объявил, что он приговорен к смерти за трусость. Вейдлинг, проявивший незаурядную храбрость, настаивал на том, чтобы немедленно прийти и посмотреть в лицо обвинителям. Он не отводил свой штаб на запад от Берлина, как было доложено фюреру. На Гитлера произвело также впечатление твердое опровержение Вейдлингом всех обвинений, выдвинутых против него, что он тут же назначил его командующим берлинским гарнизоном и таким образом сделал ответственным за оборону города. Как заметил один старший офицер, это была «трагикомедия», типичная для фашистского режима. Для Вейдлинга это назначение было чашей с ядом.

Вейдлинг перегруппировал свои силы, оставив в резерве только 20-ю моторизованную дивизию. Времени было мало. В полдень 8-я гвардейская армия и 1-я гвардейская танковая армия, действуя совместно, пробились на юго-восточные окраины Берлина. Вскоре они завязали жестокий бой с дивизией СС Nordland на аэродроме Темпельхоф и вокруг него, среди обломков сгоревших истребителей «фокке-вульф». 5-я ударная армия продвигалась с востока, 3-я ударная армия вошла в северные пригороды, 47-я армия захватила Шпандау с массивной кирпичной крепостью на северо-западе, а 3-я гвардейская танковая армия и 28-я армия начали наступление через Тельтов-канал. Все это время советская артиллерия непрерывно вела обстрел города – к концу сражения по Берлину будет выпущено 1 млн 800 тыс. снарядов. Авиация также активно поддерживала наступающие войска, беспрепятственно расстреливая и бомбя вражеские позиции с бреющего полета.

Альберт Шпеер вернулся в Берлин в тот вечер на легком самолете, чтобы встретиться с Гитлером в последний раз. Гитлер сообщил о своем намерении совершить самоубийство вместе с Евой Браун. Через некоторое время после этого Мартин Борман принес телеграмму от Геринга из Баварии. До Геринга дошли смутные слухи о событиях в Берлине и об эмоциональном срыве Гитлера накануне. Он предложил взять на себя «общее руководство Рейхом». Борман внушил Гитлеру, что это предательство, и в ответ была послана телеграмма, в которой рейхсмаршал был лишен всех своих должностей и наград. Затем Борман послал еще одно сообщение в Баварию, приказав местным СС посадить Геринга под домашний арест.

В ряде случаев офицеры СС проявляли гораздо большую готовность сдаться в плен, чем армейские офицеры. В тот день Фриц Хокенйос, армейский офицер при корпусе СС, окруженном французскими войсками в Шварцвальде, записал в своем дневнике беседу с генералом, командиром корпуса. «Вы действительно считаете, что имеет смысл продолжать борьбу?» – спросил его генерал СС. «Да, как солдат я верю в это, – ответил Хокенйос. – Положение и мне кажется безнадежным, но пока не было приказа прекратить борьбу. Я думаю, что высшее руководство все еще видит выход».

Утром 24-го апреля Конев начал наступление на Тельтов-канал с артподготовки тяжелой артиллерии. Жуков был потрясен, узнав от командования 1-й гвардейской танковой армии, что танки генерала Рыбалко вошли в Берлин. Он совсем пал духом, когда узнал, что передовые части Рыбалко уже утром переправились через канал, а после обеда длинные колонны танков грохотали по понтонным мостам. Но и у Конева был неприятный момент, когда, удовлетворенно наблюдая за форсированием канала, он вдруг обнаружил, что дивизии Венка начали двигаться на восток в его тыл, чтобы соединиться с остатками немецкой Девятой армии.

Многие берлинцы, у которых еще остались батарейки для радио, заволновались и обрадовались, услышав объявление Геббельса о продвижении Двенадцатой армии генерала Венка к Берлину. Другие же испугались, что это только затянет сражение. Перспектива наступления Венка на Берлин воодушевила Гитлера. Он отдал приказ Девятой армии генерала Буссе соединиться с «армией Венка» для совместного наступления на Берлин. Ему и в голову не приходило, что ни Буссе, ни Венк не собираются выполнять приказ. Дениц также обещал в помощь обороняющемуся Берлину перебросить по воздуху моряков из северных портов. Они должны были прибыть на транспортных самолетах Ю-52, которые приземлятся на проспекте, идущем через Тиргартен к западу от Бранденбургских ворот. Но самым удивительным подкреплением, которое все же прибыло в Берлин в ту ночь, были девяносто добровольцев из того, что осталось от французской дивизии СС Charlemagne . Они пробрались на грузовиках через боевые порядки советских войск в северной части Берлина.