Энтони Бивор - Вторая мировая война

К югу от Ленинграда немцы перерезали главную железную дорогу между Москвой и Ленинградом. 1 сентября их тяжелая артиллерия уже смогла начать обстрел Ленинграда. Советские армейские грузовики, полные раненых и беженцев, вынуждены были вернуться в город. Туда же из горевших деревень устремились и крестьяне, одни на перегруженных телегах, другие – сгибаясь под тяжестью узлов.

Сталин был вне себя от действий Жданова, руководителя партийной организации Ленинграда, и Ворошилова, командующего фронтом, когда узнал, что немцы, занимая один город за другим, окружили Ленинград с юга. Он намекнул им, что это, скорее всего, дело рук предателей. «Не кажется ли вам, что кто-то намеренно открывает врагу путь на Ленинград? – написал он в шифровке, отправленной Молотову, который в этот момент находился в городе с инспекцией. – Пользы от командования обороной Ленинграда абсолютно никакой». Но вместо того чтобы перед трибуналом предстали Жданов и Ворошилов, по городу прокатилась волна террора, сотрудники НКВД арестовали своих обычных подозреваемых – людей с иностранными фамилиями.

7 сентября немецкая 20-я моторизованная дивизия, наступая к северу от Мги, захватила Синявинские высоты. На следующий день, получив подкрепления в виде подразделений 12-й танковой дивизии, 20-я моторизованная дивизия захватила Шлиссельбург с крепостью царских времен на юго-западной оконечности Ладоги, где из озера вытекает река Нева. Таким образом, Ленинград был полностью отрезан по суше от остальной страны. Единственным оставшимся маршрутом был путь через огромное Ладожское озеро. У Ворошилова и Жданова ушел целый день на то, чтобы набраться мужества и доложить Сталину, что немцы захватили Шлиссельбург. Началась блокада Ленинграда, самая длинная и безжалостная осада в современной истории человечества.

В кольце блокады оказались полумиллионная армия и два с половиной миллиона жителей Ленинграда, в том числе 400 тыс. детей. Фюрер принял решение не брать город. Вместо этого немцы будут бомбить его и обстреливать из дальнобойных орудий. Отрезав город, они считали, что его население просто перемрет от голода и болезней. А когда это произойдет, Ленинград собирались полностью разрушить, территорию же, на которой он когда-то находился, передать Финляндии.

Сталин решил срочно сменить военное руководство в Ленинграде. Он приказал Жукову принять командование обороной города, полагаясь на его беспощадность. Жуков вылетел из Москвы, как только получил приказ о своем назначении. По прибытии он тут же отправился в Военный совет фронта, расположенный в Смольном, где, как он заявил, столкнулся с пьянством и проявлениями пораженчества. В своей жестокости он вскоре зашел еще дальше, чем Сталин, угрожая даже семьям тех, кто сдался немцам в плен. Для командиров частей и подразделений Ленинградского фронта он издал следующий приказ: «Объясните всем солдатам и офицерам вверенных вам подразделений, что семьи всех тех, кто сдастся в плен врагу, будут расстреляны, а их самих расстреляют после того, как они вернутся из плена».

Очевидно, Жуков не совсем понимал, что этот его приказ, если его выполнять с точностью до последней буквы, должен был бы привести и к расстрелу самого Сталина. Сын советского диктатора, лейтенант Яков Джугашвили, попал в плен, оказавшись в окружении. В частных беседах Сталин заявил, что лучше бы он не родился. Нацистская служба пропаганды вскоре решила воспользоваться таким знаменитым пленником. «В небе появился немецкий самолет, – писал в своем дневнике солдат Василий Чуркин, – это был солнечный день, и мы увидели, как из самолета вывалилась огромная кипа листовок. На них была фотография сына Сталина, по обе стороны от которого стояли улыбающиеся немецкие офицеры. Но все это было сфабриковано Геббельсом и не имело большого успеха». Безжалостное отношение Сталина к своему сыну изменилось только в 1945 г., когда стало известно, что, вероятно, Яков бросился на колючую проволоку в концентрационном лагере – для того, чтобы охрана лагеря его застрелила.

У Сталина не было никаких чувств по отношению к гражданскому населению. Узнав о том, что немцы заставляют стариков и женщин, матерей с детьми идти впереди их солдат в качестве живого щита или посылают их в роли парламентеров с требованием сдаться, он отдал приказ стрелять в них. «Мой ответ – никакой сентиментальности. Вместо этого дайте врагу и его сообщникам по зубам. Война неумолима, и те, кто проявит на ней слабость или нерешительность – проиграют войну». Немецкий ефрейтор 269-го пехотного полка писал 21 сентября: «Толпы мирных жителей бегут из осажденного Ленинграда и единственный способ не видеть эти ужасные человеческие страдания – крепко зажмуриться. Даже на линии фронта, где сейчас часто идет ожесточенная перестрелка, много женщин и детей. Как только поблизости становится слышен угрожающий свист летящего снаряда, они бросаются искать укрытие. Это все выглядит очень комично, и мы смеемся над ними, но в действительности это, конечно, очень печально».

После того как последние раненые и отбившиеся от своих частей солдаты с трудом добрались до города, власти ввели в Ленинграде крайне жесткое правление, основанное на железной хватке войск НКВД, готовых расстрелять на месте любого дезертира или «пораженца». Сталинская мания преследования переходила границы разумного. Сотрудники НКВД получили инструкции, в соответствии с которыми необходимо было арестовать двадцать девять категорий граждан, классифицированных в качестве потенциальных врагов. Шпиономания в городе достигла невиданных размеров. Это происходило из-за фантастических слухов, распространявшихся по городу, что было вызвано полным отсутствием официальной информации от городских властей. Но в то время как незначительная часть городского населения втайне надеялась на падение сталинского режима, нет никаких доказательств того, что в городе действовали какие-либо агенты немецкой или финской разведки.

Жуков приказал ввести в действие артиллерию Балтийского флота, базировавшегося в Кронштадте, либо используя ее в качестве плавучих батарей, либо снять орудия с кораблей и развернуть их на Пулковских высотах, неподалеку от Ленинграда, откуда они могли бы вести ответный огонь по артиллерийским позициям противника. Огнем этой артиллерии с купола Исаакиевского собора управлял генерал артиллерии Николай Воронов. Огромный позолоченный купол собора, который был виден даже из Финляндии, вскоре пришлось в целях маскировки перекрасить в серый цвет.

8 сентября, когда немцы захватили Шлиссельбург, бомбардировщики люфтваффе совершили налет на продуктовые склады, расположенные в южной части Ленинграда. «Столбы густого дыма подымаются высоко в небо над городом, – писал Чуркин в своем дневнике в ужасе от возможных последствий этого пожара. – Это горят Бадаевские склады. Огонь поглотил шестимесячные запасы продовольствия для всего населения Ленинграда». Неспособность рассредоточить запасы продовольствия стала крупнейшей ошибкой. Продуктовые пайки пришлось тут же значительно сократить. К тому же в город почти не завезли дров на зиму. Но, пожалуй, самой большой ошибкой стала неспособность эвакуировать из города больше мирного населения. Кроме беженцев, меньше чем полмиллиона жителей Ленинграда было отправлено на восток до того, как немцы перерезали Московскую железную дорогу. Более двух с половиной миллионов человек остались в городе.