Михаил Елисеев - Скифы. «Непобедимые и легендарные»

Над ущельем раздался громкий рев боевых рогов массагетов, и тысячи воинов появились на гребнях окружавших теснину гор. Это было так неожиданно, что растерялись не только простые воины и командиры персидской армии — растерялся сам Кир. А пока он пребывал в растерянности, скифы натянули свои тугие луки, и десятки тысяч стрел обрушились со всех сторон на завоевателей — не успевшие изготовиться к битве персы тысячами повалились на камни, и первая кровь оросила землю. От второго залпа персы пытались прикрыться щитами, скрыться за камнями, но смертельный ливень, падающий с неба, вновь нанес им страшные потери — воины Кира стояли слишком плотной массой. Но царь уже оправился от растерянности, за свою боевую жизнь он навидался всякого, а потому начал действовать быстро и решительно. Он сразу понял, что если войско разворачивать назад и начинать выводить из долины, то вряд ли кто из них выйдет отсюда живым — их всех просто перестреляют при отступлении. И потому принял единственное возможное решение — принять навязанный ему бой и постараться разгромить скифов, в конце концов, он сам к этому стремился. Правда, произошло это не так, как он планировал, но выбора не было, все решала быстрота действий. И сразу из рядов персидского войска выдвинулись шеренги лучников, взбежав по склону, они прикрыли беззащитную колонну и вступили в перестрелку со скифами. Подбежавшие пехотинцы прикрыли своих стрелков большими плетеными щитами, а отряды пращников и метателей дротиков пошли вверх по склону в атаку. Лучники Кира были прекрасными стрелками, и скифы один за другим стали падать, сраженные стрелами, и скатываться вниз по каменистым склонам, а атакующие легковооруженные забрасывали их дротиками и камнями. На какое-то мгновение царю показалось, что врагов удастся сбросить с гребня, но персидская атака захлебнулась — скифы прицельно перестреляли большинство незащищенных доспехами пращников и метателей дротиков, и те, кто уцелел, в панике покатились назад, под защиту из плетеных щитов.

Но самое худшее произошло чуть позже — массагеты зажгли свои стрелы, и огненный дождь застучал по большим щитам персидской пехоты. Плетенные из прутьев и иссушенные знойным солнцем Азии, они ярко полыхнули в руках своих хозяев. В панике воины Кира бросали их на землю, но сами становились беззащитными от падавшего с неба смертельного дождя и потому один за другим валились на тела своих павших товарищей. А ливень стрел не прекращался ни на минуту, черный дым от горевших щитов поднимался к небу, персы разбегались по узкой долине, надеясь спастись от неминуемой смерти. С гор на царских воинов скатывали огромные валуны, которые, устремляясь вниз, давили людей и калечили лошадей — войскам Кира было негде развернуться, и потому редкий камень или стрела не находили своей цели. Несколько атак пехоты вверх по склону скифы легко отразили, расстреливая, не сходя с места, набегавших царских воинов, но хуже всего было то, что у персидских лучников стали заканчиваться стрелы, а массагеты, подготовившись заранее, в них недостатка не испытывали. Кир понял, что если сейчас он не найдет решения, которое кардинально изменит ход битвы, то вся его армия будет обречена на гибель, а вместе с ней и он сам. Царь стоял в окружении своих телохранителей, прикрывавших его от стрел, и видел, как сотнями гибнут его ветераны, сами бессильные нанести урон врагу, что все ущелье завалено их мертвыми телами, а шансы на спасение тают с каждой минутой. И тогда Кир Великий вытащил из ножен свой меч и, прикрываясь бронзовым щитом, лично повел войска в атаку, надеясь, что теперь назад никто не побежит. Вся персидская армия, словно гигантская волна, в едином порыве хлынула на горный склон, но массагеты не дрогнули, остались на позициях и, стоя во весь рост, продолжали меткими выстрелами выбивать царских воинов. Мало того, теперь с противоположного склона скифы поражали в спину поднимающихся по откосу персов, но те, ведомые своим легендарным полководцем, продолжали идти вперед. Последний залп массагеты дали почти в упор, скосив передние шеренги, а затем, отбросив в сторону луки, схватили копья, секиры, короткие мечи и лавиной хлынули вниз, навстречу персам.

Два потока столкнулись на склоне, и началась страшная рукопашная — одних сжигали чувство мести и праведный гнев, другие бились за свою жизнь. Рубились долго и упорно, никто не уступал, но когда исколотый копьями Кир повалился на землю, персы дрогнули — сначала тоненькие ручейки беглецов потекли со склона вниз, их становилось все больше и больше, а затем словно рухнула плотина и остатки некогда грозной армии обратились в бегство, устилая своими телами склоны гор. Вся эта толпа бросилась бежать в сторону выхода из ущелья, на запад, в надежде выбраться из проклятых теснин, где погибла слава персов. А за ними с боевым кличем гнались доблестные массагеты, сумевшие в яростной рукопашной схватке остановить персидский натиск и обратить доселе непобедимого врага в бегство. Пленных не брали, резали безжалостно всех подряд — как персидскую знать, так и простых воинов. Пришельцам мстили за все: за наглое вторжение в свою землю, за погибших и уведенных в плен родичей, за свою царицу. Но надежда на спасение покинула беглецов, когда стены ущелья содрогнулись от грохота копыт тяжелой конницы массагетов, которая вошла в ущелье с запада и теперь мчалась им навстречу. Для персов все было кончено.

Царица Томирис стояла на склоне горы и смотрела вниз, на заваленное тысячами человеческих тел и конских трупов ущелье. Десятки тысяч персов, истыканных стрелами, исколотых копьями, изрубленных мечами и секирами, стали добычей хищников, которые ждали своего часа, чтобы наброситься на мертвечину. Двое скифских воинов, сгибаясь под тяжестью, тащили по склону отяжелевшее тело персидского царя, а войско приветствовало их боевым кличем. Бросив свой груз к ногам повелительницы, они отошли в сторону, и Томирис, наконец, увидела того, кто убивал ее народ, того, кто лишил ее самого дорогого на свете — сына. Она долго смотрела на поверженного врага, а затем кивнула своему телохранителю — рослый массагет наступил ногой на тело персидского царя и, несколько раз взмахнув акинаком, отделил голову от туловища. Царица взяла ее за спутанные окровавленные волосы и, высоко подняв, показала окружающим ее скифам. «Ты хотел крови, — крикнула она, глядя в мертвые глаза повелителя Персидской державы, — так напейся ее досыта!» И с этими словами, под восторженный рев тысяч своих воинов, она опустила в наполненный кровью бурдюк голову Кира Великого.

Когда в детстве мне читали книжку о походе Кира на скифов, то перед глазами невольно вставала большая равнина, построенные в боевой порядок войска, стремительные атаки конницы массагетов и не менее стремительные атаки персидской конницы. Реальность же оказалась совершенно иной.