Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа

Когда слухи о неминуемом расформировании войск «нового порядка» достигли казарм в Гареме и Левент-Чифтлиги, обожаемые Селимом войска просто побросали свои посты и разбрелись по округе. Некоторых из правительственных чиновников, имена которых были внесены в список мятежников, были обнаружены там, где они скрывались, доставлены на площадку для парадов и убиты. Ради собственного спасения султан казнил других чиновников в своем дворце, а их головы послал янычарам. Вечером того же дня взбунтовавшиеся солдаты объявили, что нужно обеспечить безопасность престолонаследников (кузенов Селима и сыновей султана Абдул-Хамида I, Мустафы и Махмуда, которым тогда было уже более двадцати лет), намекая на то, что Селим может причинить им вред. По словам очевидца тех событий, воззвание, которое султан зачитал в канцелярии великого визиря и на площадке для парадов янычар, заставило прослезиться даже мятежников:

У меня нет детей. Принцы — это мои сыновья и свет моих очей. Упаси меня Всевышний стать причиной угасания и гибели государства, а также владычества и чистоты Османской династии, вероломно их умертвив. Я никогда не мог и подумать об этом. Молю Всевышнего о том, чтобы такой день никогда не настал. Пусть Всевышний дарует им долгую жизнь!

Был четверг 28 мая. И священнослужители, и командиры янычар (которые все это время настойчиво старались отделить себя от рядовых) полагали, что сентиментальный призыв, с которым Селим обратился прошлой ночью, положил конец этому мятежу: ведь султан согласился с требованиями мятежников, армия «нового порядка» распущена, а многие из государственных чиновников, упомянутых в списке двенадцати, уже убиты. Они считали, что солдат Босфорского ополчения можно усмирить с помощью денег, а их командиров по традиции наградить халатами и чинами. Однако когда это было предложено ополченцам, их командир Кабакчи («Продавец тыкв») Мустафа выразил несогласие, заявив, что у них есть еще одно требование: смещение султана Селима и возведение на трон принца Мустафы. Они больше не считали Селима ни своим светским, ни своим духовным лидером. В ответ на вопрос о дальнейшей судьбе Селима говорившие от лица ополченцев сообщили шей-хуль-исламу, что они не намерены причинять ему вред, и напомнили о том, что после низвержения в 1730 году султан Ахмед III мирно доживал свои дни во дворце. Тотчас были прочитаны те места из Корана, в которых говорится о престолонаследии, вознесены соответствующие молитвы, а с находившейся внизу площадки для парадов раздался одобрительный возглас многочисленной толпы: «Так тому и быть!» Шейх-уль-ислам Атаулла-эфенди побоялся в одиночку идти во дворец, чтобы передать Селиму известие о его смещении и совершить церемонию возведения на трон. Согласившись идти в сопровождении 2000 человек, он направился во дворец, находясь в центре толпы, которая по мере продвижения увеличивалась. Дворцовые ворота были закрыты, поэтому внутрь было передано письмо, адресованное главному черному евнуху. В этом письме сообщалось, что мятежные солдаты не разойдутся до тех пор, пока Селим не спустится вниз и не принесет клятву верности новому султану Мустафе IV.

Пятидесятитысячная толпа заполняла пространство перед дворцом и вокруг мечети Айя София, распевая: «Мы хотим султаном Мустафу!» Пока шейх-уль-ислам, заместитель великого визиря и их свита ожидали за воротами дворца, главный черный евнух передал Селиму ультиматум о низвержении. Это произошло в павильоне для обрезаний, находившемся внутри Висячего сада (ныне четвертый двор). Отчаявшись и не зная, что теперь делать, Селим направился в гарем, чтобы там разыскать своего кузена Мустафу, который после долгих лет изоляции проявлял нерешительность. Нового султана посадили на трон перед Воротами Блаженства и в ознаменование его восхождения на престол государственные деятели принесли клятву верности.

Султан Мустафа IV был возведен на престол на исходе того дня, когда был смещен Селим. На следующий день, в пятницу 29 мая, в Айя Софии возносили молитвы. Босфорское ополчение охраняло своего нового султана, но они добились не только этого. Их командиры требовали командных постов, и они их получили. Рядовые добились повышения жалованья. Лидер ополченцев Кабакчи Мустафа был назначен инспектором босфорских крепостей европейского берега. Новый султан издал указ, подтверждающий расформирование войск «нового порядка». В том же указе он просил ополченцев дать обязательство, что впредь они никогда не будут бунтовать и что в обмен на это обязательство они будут помилованы и все обвинения с них будут сняты. К началу июня волнения закончились. Янычары и ополченцы получили щедрые премии в честь восхождения нового султана на престол, и все военнослужащие вернулись в свои казармы.

Подобно тому как это случилось с султаном Османом II в 1622 году, султан Селим был низвергнут в ответ на попытки осуществить план реорганизации вооруженных формирований (существуют некоторые сомнения относительно того, входило ли это в намерения Османа. В расхожем представлении, именно в этом трагизм судеб обоих султанов), но, во всяком случае для Селима, царствование не всегда было тяжелым бременем. Его секретарь написал подробный и глубоко личный отчет о правлении своего владыки. Это хроники повседневной дворцовой жизни, не отягощенной заботами о государстве, описания путешествий, совершенных монархом по водным артериям города, пикников и выездов на охоту, музыкальных вечеров и приемов, а также военных смотров. Несмотря на всю серьезность стоявших перед ним целей, Селим (который был талантливым композитором) и его окружение имели такую же склонность доставлять себе удовольствие, как Ахмед III и его придворные.

Были и другие параллели с царствованием Ахмеда III. Подобно мятежу 1730 года волнения 1807 года были названы именем человека, который первым высказал требование сместить султана: в 1730 году таким человеком стал Патрона Халил, а в 1807 году Кабакчи Мустафа. Как и Патрона Халил, Кабакчи Мустафа принадлежал к низшим слоям османского общества. Он был родом из северной части малоазиатской области Кастамону, а среди его сторонников были грузины и алабанцы. Ни он, ни его товарищи, нанятые в качестве ополченцев, не получили подготовки, необходимой для того, чтобы сделать из этого вооруженного и необузданного сброда дисциплинированных солдат, в которых так нуждалось государство, а уступки, которых они добились, ничуть не способствовали тому, чтобы они превратились в подчинявшееся приказам соединение. Под предлогом охраны Босфора они пьянствовали, занимались грабежами, ввязывались в драки и наживались на том, что, нарушая закон, привозили проституток в крепость.