Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа

Одним из первых признаков недовольства проведением реформ были волнения 1859 года в Стамбуле. Принимавшие в них участие офицеры армии и священнослужители, в том числе приверженцы конформистской секты Накшбанди — Халиди (членом которой был султан Абдул-Меджид), выступали против наносивших им ущерб изменений в законодательстве. Неясно, что именно входило в намерения заговорщиков: роспуск правительства или смещение султана. Их арестовали и судили в военной школе «Кулели» на берегу Босфора, в честь которой и был назван этот инцидент. По распоряжению великого визиря Мехмеда Эмин Али-паши, они были отправлены в ссылку или заключены в тюрьму.

Заявленные в указе 1856 года обещания в отношении свободы вероисповедания для всех подданных Османской империи включали в себя утверждение о том, «что никого не будут принуждать к переходу в другую религию». В отличие от христианства с его разнообразными формами, ислам редко выходил за рамки традиционного для него способа обращения в свою веру, и турки всегда относились к этому с пониманием. Некоторые приписывали это тому факту, что до реформ танзимат значительное немусульманское население было необходимо, потому что оно платило подушный налог, который приносил доходы казне. Даже отступничество от ислама и переход в одну из других «книжных религий» (христианство или иудаизм) в то время обычно допускалось, но только если оно не было результатом принуждения. Вместо этого официальные круги Османской империи изливали свой гнев на тех мусульман-суннитов, которые имели склонность относиться с симпатией к религиозным убеждениям шиитов. Это имело сходство с отношением русского царя Николая I, презиравшего «староверов», которые, как и приверженцы шиитского ислама в Османской империи, были заклеймены как «раскольники» и преследовались. Но принцип равенства всех перед законом, который впервые был провозглашен в Указе Гюльхане, нарушил традиционную уравновешенность османского государства в этих вопросах. К тому же имевшее место в последующие годы иностранное вмешательство в дела, связанные с обращением в ислам и отступничеством от него, несомненно, способствовало тому, что позиция в отношении религии, подробно изложенная в Указе о реформе 1856 года, носила явно оправдательный характер.

Одним из результатов указа 1856 года было то, что в империи активизировали свою деятельность христианские миссионеры. Право всех конфессиональных групп открывать собственные школы стало опасным оружием в руках посланцев западных церквей — католической и протестантской, и вызывало беспокойство как у православных христиан империи, так и у мусульман. Обращение в католичество османских православных (греческого, армянского или сирийского обрядов) давно было причиной для беспокойства, что подтверждают неоднократно встречавшиеся в имперских указах начала XVIII столетия упоминания об «отклонении» православных армян от своих традиционных обрядов. В 40-е годы XIX столетия негативная, антипротестантская реакция балканских православных привела к тому, что протестантам пришлось сосредоточить свои усилия на восточных провинциях, где их активность и почти нескрываемая ими убежденность в своем врожденном превосходстве над восточными церквями (миссионеры пытались познакомить с «более возвышенным и совершенным христианством») в течение нескольких лет крайне досаждали армянским патриархам. Их деятельность вызывала беспокойство и у османских властей, поскольку после 1856 года миссионеры не стеснялись обращать в свою веру не только других христиан, но даже мусульман, и видели в каждом возражении со стороны своих османских хозяев нарушение обязательств, данных в Указе о реформе. После обнародования Указа Гюльхане в 1839 году стало приходить осознание того, что мусульмане могут перейти в христианство, а после 1856 года эта возможность стала реальностью: столкнувшись с потенциальной опасностью того, что христианство заберет себе души живых мусульман и они будут навсегда потеряны, как души тех мусульман, которые погибли защищая империю, правительство было вынуждено отказаться от своего прежнего прагматизма и «взять курс» на то, чтобы обращение в другую веру не разрешалось. Более того, многие обращенные в христианство мусульмане пытались найти покровительство той или иной иностранной державы. Несмотря на то, что великие державы пытались оказывать давление на султана, назойливо добиваясь от него предоставления официальных уведомлений о каждом случае обращения в другую веру, турки сохранили достоинство и право на суверенитет в своих владениях с помощью введения процедур, которым должны были следовать те, кто переходил в ислам, а когда возникали сомнения относительно того, является ли этот акт добровольным или он совершен по принуждению, власти руководствовались практическими соображениями. В тех случаях, когда люди переходили из ислама в христианство, их могли арестовать и подвергнуть наказанию. Во всех случаях обращения в ислам и отступничества от него позиция турок состояла в том, что это их заботы, которые не касаются посторонних.

Вопрос о воинской повинности стал неотложным делом, когда потери в Крымской войне привели к острой нехватке личного состава. В период кризиса лидеры общины османских христиан забыли о своих возражениях и оказали твердую поддержку военным усилиям страны. В октябре 1853 года, то есть еще до официального объявления войны, армянская община заявила о том, что ее члены готовы служить «даже в армии». Являясь союзниками Османской империи, Британия и Франция были осведомлены о потребности в живой силе, необходимой для того, чтобы сражаться с русскими. Поэтому они были рады вполне закономерному отказу от подушного налога, развеявшему имевшиеся у них сомнения и приветствовали призыв на военную службу османских христиан. Однако в 1855 году во время войны тысячи потенциальных новобранцев-христиан сбежали из области Ниш в соседнюю Сербию, и чтобы укрепить границы Османской империи, пришлось усилить полицию. Как только война закончилась власти, понимавшие, насколько нежелательной и для мусульман, и для немусульман является обязательная для всех воинская повинность, приняли компромиссное решение. Уже была сделана оговорка в отношении конкретных случаев, и отдельным немусульманам разрешалось направлять вместо себя замену. Указ 1856 года четко признавал замену как общий принцип и предусматривал покупку освобождения от призыва. Таким образом, отмененный Указом Гюльхане подушный налог фактически продолжали взимать, хотя и под новым названием. Теперь это был налог на освобождение от призыва, который помогал немусульманам, имевшим соответствующее финансовое положение, избежать воинской повинности. Таким образом, была спасена честь мусульман, поскольку сохранялась дистанция между ними и теми, чей статус был ниже, а немусульман никто больше не принуждал нести бремя, которое они считали неприятным. Однако логически рассуждая, такое решение стало частью цены за равенство. Разумеется, это была явная казуистика, хотя и вполне приемлемая для тех, кто был непосредственно заинтересован в том, чтобы она позволила османскому государству получать доходы, которые в виде подушного налога вызывали возражения западных стран (поскольку взимание этого налога производилось на основе неравенства между налогоплательщиками), но от которых государство не могло позволить себе отказаться.