Борис Соколов - Берия. Судьба всесильного наркома

Предпочтение, естественно, отдавалось грузинской кухне: фасоль, ореховые соусы. Если ждали гостей, тут уж подключались все. Особых пиршеств не было никогда, но всегда это было приятно. Собирались ученые, художники, писатели, навещали близкие из Грузии, друзья".

Насчет неприхотливости Лаврентия Павловича в еде сохранилось также любопытное свидетельство переводчика Сталина Валентина Михайловича Бережкова, встречавшегося с Берией на Тегеранской конференции: "Он почти не прикасался к еде. Но ему всегда ставили тарелку с маленькими красными перцами он закидывал в рот один за другим, словно семечки. Однажды предложил мне такой перчик — и меня буквально обожгло, когда я прикоснулся к нему губами. Берия засмеялся и принялся настаивать, чтобы я проглотил. Пришлось сделать вид, что послушался. Затем незаметно выбросил под стол.

— Это очень полезно. Каждый мужчина должен ежедневно съедать тарелку такого перца, — назидательно поучал Берия.

Он также всякий раз спрашивал, почему я худой?

— Такова конституция моего организма, — отвечал я. Не мог же я сказать, что две сосиски в день, которые мы получали в столовой… никак не могли прибавить мне веса".

Берия, конечно, и в трудные военные годы питался все же не двумя тощими нкидовскими сосисками в день. Иначе не понятно, как он достиг своих не малых габаритов. И по поводу своего веса не комплексовал. Наоборот, сочувствовал Бережкову, что он такой худенький. А красные перчики поглощал в огромном количестве, веря, что они укрепляют мужскую силу.

По утверждению сына, подчеркивавшего необыкновенное трудолюбие отца, Берия "никогда не изменял выработанным еще в юности привычкам. Вставал не позднее шести утра. После зарядки минимум три часа работал с материалами. Возвратившись с работы, ужинал и вновь шел в свой кабинет. А это еще два-три часа работы…

В отличие от других членов Политбюро, занимавшихся… чистой демагогией да извечными "кадровыми" вопросами, ему ведь всегда поручалось конкретное дело…"

Лаврентий Павлович, по словам сына, "по своей натуре был аналитиком и никогда не спешил с выводами, основываясь лишь на собственном эмоциональном восприятии тех или иных событий. Для политика это вещь, считал он, абсолютно недопустимая. Вне всяких сомнений, наложила свой отпечаток на его характер многолетняя работа в разведке… Сужу даже по тому, как он формировал меня как личность, как приучал к систематическому труду, работе над материалом, сопоставлению фактов, прогнозированию…

А еще это был очень целеустремленный, настойчивый человек. Если он брался за какую-то работу, то всегда доводил начатое до конца. Не чурался черновой работы".

В общем, на Лубянке и в других местах Лаврентий Павлович вечный был работник! Другого взгляда от искренне любящего сына, немало обязанного отцу в лучшие времена своей карьерой, трудно было бы ожидать! Но шуточки шутками, а ведь Берия действительно от работы не отлынивал, и в чем в чем, а в лени ни один из оппонентов его действительно никогда не обвинял.

В художественной литературе Берия, как правило, играет дежурную роль злодея в исторических боевиках, посвященных сталинской эпохи. И лишь в одном произведении этот персонаж предстает в качестве полнокровного и колоритного героя, чья пародийность не мешает воспринимать его как рельефный портрет реального исторического лица, пусть и преобразованный художественной фантазией.

В романе Владимира Сорокина "Голубое сало" действие происходит в Советском Союзе в 1954 году. Здесь Сталин вовсе не умер в 53-м, а построил мощную державу, основанную на русской национальной идее. Многие персонажи носят здесь имена исторических лиц, но подчеркнуто наделены внешностью, почти ничего общего не имеющей с внешностью прототипа. Вот как выглядит Берия у Сорокина: "Берия встал, снял пенсне и неторопливо протер его замшевой тряпочкой. Это был высокий худощавый человек с большой яйцеобразной почти безволосой головой, узко скошенными плечами и длинными руками с выразительными тонкими пальцами; лицо его, узкое и вытянутое книзу, всегда имело выражение рассеянной углубленности в себя, которое встречается обычно у людей искусства. Небольшие зеленые глаза подслеповато щурились, полные губы блестели со вкусом подобранной помадой. На Берии был превосходный темно-синий фрак с орденом Красного Знамени в алмазном венце. Очень высокий стоячий воротник красиво поддерживал узкие худые скулы министра госбезопасности.

Берия надел пенсне на свой тонкий небольшой нос и заговорил тихим четким голосом…"

Читатели наверняка оценили юмор. Стройный красавец Берия, да еще с напомаженными губами (намек, что уж женщины его никак не интересуют), — в "Голубом сале" и невысокий толстяк с жабоподобным лицом на сохранившихся фотографиях конца 40-х — начала 50-х годов.

Берия "Голубого сала" произносит панегирик физикам Ландау и Сахарову (оба они действительно работали в подчинении у Берии в реальной жизни): "Друзья. Мне хотелось бы сказать несколько теплых слов о наших замечательных советских ученых, двое из которых присутствуют здесь. Благодаря нашей науке, страна Советов из отсталой аграрной империи стала индустриальным гигантом. Благодаря нашей науке, у нашего народа появился ядерный щит, способный окоротить любого агрессора. Наконец, наши ученые вплотную подошли к разгадке феномена времени. Представляете, что ждет всех нас, когда советские люди смогут управлять временем? Я сам человек хладнокровный, не поддающийся эмоциям. И тем не менее, товарищи, у меня дух захватывает, когда я думаю об этом. Выпьем же за здоровье наших ученых!"

В жизни Лаврентий Павлович разговаривал с учеными совсем не так возвышенно. А.Д. Сахаров вспоминает, как он обращался к своим коллегам-чекистам, но так, чтобы и будущие академики, присутствовавшие на совещании, поняли, что их это тоже касается: "Берия встал и произнес примерно следующее: "Мы, большевики, когда хотим что-то сделать, закрываем глаза на все остальное (говоря это, Берия зажмурился, и его лицо стало еще более страшным). Вы, Павлов, потеряли большевистскую остроту! Сейчас мы Вас не будем наказывать, мы надеемся, что Вы исправите ошибку. Но имейте в виду, у нас в турме места много!"

Сорокинский Берия, в отличие от настоящего, не только не дружит с Маленковым, но искренне его ненавидит и интригует против него перед Сталиным:

"— Какая все-таки гнида Маленков, — заговорил Берия, прохаживаясь возле глыбы. — Каждый раз, когда вижу его, теряю самообладание. Как ты его терпишь?

— Он хороший технарь. Знает производство… — глухо отозвался Сталин.

— Но он чудовищный интриган. Скольким людям он кровь испортил. Мало ему Куйбышева, Постышева и Косиора. Теперь давит Косыгина. Piece of shit…