Владимир Райцес - Процесс Жанны д'Арк

Утвердившись в Париже, Бедфорд окружил себя клириками из числа тех, кого сами же современники презрительно называли «лжефранцузами». Прелаты входили в состав правительственного совета при регенте, занимали важные посты (канцлера королевства, государственных секретарей-министров, докладчиков регентского совета и т. д.) и выполняли ответственные дипломатические поручения. Их служба вознаграждалась прибыльными должностями, щедрыми пенсиями и богатыми земельными пожалованиями.

Они оправдывали свое предательство фразами о вненациональной позиции церкви, стоящей якобы над распрями земных владык. Когда впоследствии, во время суда над Жанной д'Арк, - а она предстала перед трибуналом, составленным из церковников «лжефранцузов», - судьи спросили ее: «Ненавидит ли бог англичан?», то они не только расставляли подсудимой ловушку, но и подчеркивали свое собственное, разумеется, мнимое беспристрастие: англичане и французы равно любимы богом и церковью.

Жанна ответила на этот вопрос так: «Мне ничего не известно о любви или ненависти бога к англичанам и о том, что он сделает с их душами. Но я твердо знаю, что все они будут изгнаны с французской земли - кроме тех, кого найдет на этой земле смерть» [4] Procès de condamnation de Jeanne dArc, édité par la Société de l'histoire de France, Texte établi et publié par Pierre Tisset. Paris, 1960, t. I, p. 169. (Процесс осуждения Жанны д'Арк. Текст, установленный и опубликованный Пьером Тиссе). В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте; издание обозначается буквой Т с указанием тома и страницы. .

Это говорила сама Франция - ее народ, поднявшийся на борьбу с иноземными захватчиками.

Народное сопротивление оккупантам началось сразу же после вторжения англичан в Нормандию. Первоначально оно носило характер стихийной самообороны населения от солдатских грабежей, т. е. ограничивалось по преимуществу единичными выступлениями крестьян и горожан, возмущенных бесчинствами интервентов. Но вскоре это сопротивление превратилось в массовое народно-освободительное движение, участники которого вполне отчетливо сознавали его общую политическую цель - изгнание англичан. Это произошло в начале 1420-х годов, когда в завоеванных районах был установлен оккупационный режим - система упорядоченного разбоя и организованного грабежа, обращенная против всего населения захваченной территории. И в той мере, в какой различные слои его страдали от войны и оккупации, они принимали участие в этом подлинно общенациональном движении. В рядах его бойцов можно было встретить и дворян, чьи конфискованные земли были отданы английским феодалам, и купцов, разоренных тяжелыми контрибуциями, и ремесленников, лишившихся заработков в разграбленных и обезлюдевших городах, и бедных священников - представителей той плебейской части духовенства, которая близко стояла к народу и разделяла с ним его бедствия.

Главную боевую силу этой народной войны составило крестьянство. Его положение было особенно тяжелым. Крестьян грабили не только разбойничьи шайки солдат, рыскавшие по деревням в поисках случайной добычи. Их грабили - и не от случая к случаю, а систематически- налоговые чиновники. Новые сеньеры - англичане видели в подаренных им поместьях источник быстрого обогащения и, не ограничиваясь взиманием традиционных поборов, требовали со своих держателей дополнительных платежей. И разоренное войной, ограбленное бандитами, доведенное до нищеты вымогательствами сеньеров, задыхавшееся в налоговой петле крестьянство ответило героической борьбой.

В лесах Нормандии укрылись сотни партизанских отрядов. Малочисленные, подвижные, неуловимые, они держали оккупантов в постоянной тревоге. Их тактика была обычной тактикой народной войны в тылу врага: засады на дорогах, перехват курьеров, охота за финансовыми чиновниками, нападение на обозы и мелкие отряды, налеты на гарнизоны, размещенные в небольших городах и слабо укрепленных замках. Во многих отрядах от каждого нового бойца требовалась добровольная присяга в том, «что он будет всеми силами вредить англичанам и воевать с ними».

Английские власти обрушили на партизан жестокие репрессии. Устраивались карательные экспедиции, прочесывались леса и проводились массовые казни. За голову каждого партизана назначалась награда; выплачивалась также награда и за тех, кто давал «лесным братьям» убежище или оказывал им помощь. «Но, - замечает по этому поводу современный хронист, -на месте одной отрубленной головы тотчас же вырастали три других».

Значение партизанской войны в Нормандии и других оккупированных провинциях французского Севера не может быть сведено к тому непосредственному ущербу, который был нанесен английской армии боевыми действиями партизан, хотя этот ущерб и был весьма значителен. Еще более важным представляется тот факт, что война в тылу постоянно оттягивала на себя часть английских военных сил и распыляла эти силы. Оккупационные власти были вынуждены держать в тыловых крепостях большие гарнизоны, а крупные города, где также действовали тайные группы патриотов, были прямо-таки забиты солдатами. Под постоянной угрозой находились коммуникации, для охраны которых требовались немалые силы и средства. В итоге темпы продвижения англичан к югу, на свободную территорию, все больше замедлялись, пока, наконец, в 1425 г. на фронте не наступило затишье.

Затишье перед бурей.

Осенью 1428 г., когда с битвы за Орлеан начался решающий этап Столетней войны, политическая карта Франции выглядела чрезвычайно пестро. На севере господствовали англичане, которые оккупировали Нормандию и Иль-де-Франс. В их руках находились также земли на юго-западе, между побережьем Бискайского залива и Гаронной. Союз с герцогом Бургундским, войска которого заняли Шампань и ряд городов Пикардии, передал под их контроль восточные и северо-восточные районы. Зона англо-бургундской оккупации не была сплошной, внутри нее имелись небольшие и немногочисленные островки свободной территории. Одним из таких островков была крепость Вокулер с тяготевшими к ней деревнями, расположенная в глубоком бургундском тылу, на левом берегу Мааса. Это родина Жанны д'Арк.

На северо-западе находилось независимое в ту пору герцогство Бретань, правитель которого искусно лавировал между враждебными группировками. Независимыми от Франции были также Лотарингия, Савойя, Прованс и некоторые другие, более мелкие княжества.

Вся остальная территория составляла свободную Францию, владения дофина Карла. По своей площади эти владения не уступали территории, занятой англичанами и бургундцами. Однако реальная власть дофина распространялась лишь на земли, находившиеся к западу от Луары (Пуату, Турень, Берри, Марш и Лимузен), ибо остальные провинции вернули себе за время войны значительную часть былой независимости (рис. 4).