Карина Кокрэлл - Легенды и мифы мировой истории

Всю предшествовавшую встрече с волхвами ночь он не спал. Так и пролежал до рассвета, уставившись в темноту, и у него не было терпения на почтительное обращение, к которому волхвы привыкли. А они держались независимо, дерзко и совершенно вывели его из себя. Волхвы не привыкли, чтобы им приказывали князья: князей можно было изгонять, волхвов – нет. И они ответили ему при всех, что служат не ему, а высшим силам, и приказывать им он не может. Вадим задохнулся от этого вызова. Люди вокруг смотрели выжидающе, а некоторые, ему показалось, даже прятали усмешки. И он приказал всем троим волхвам отрубить головы. Если б они возразили ему хотя бы не при всех… Да, волхвы были сами виноваты – они не оставили ему выбора. Теперь он чувствовал, что этой казнью перешел некую черту, и даже его близкие сторонники отшатнулись…

И все-таки Милену нужно было найти. Что бы ни делал теперь Вадим, все знали, что она – единственная наследница всех ильменских земель. Об этом однажды объявил сам отец, собрав всех воевод – своих и Гостомысловых – на большом пиру, что длился три дня. Проклятые три дня, проклятый пир, проклятый отец! Вадим ненавидел этого человека даже мертвого: почему боги не дали ему отца, которого он мог хотя бы уважать!

Конечно, после Гостомысла Милена сама не стала бы распоряжаться этими землями – это мог делать только ее новый муж. А если его нет – вече, горожане Невгорода! Вот чего добивается этот сброд! Старые обычаи россов! Время менять эти обычаи… И решать теперь будет он.

А сестра довольно красива, значит, муж – только вопрос времени. А она уж постарается, чтобы избранником ее стал кто-нибудь, способный расправиться с ним, с Вадимом! Благодетельница… Уговорила Гостомысла взять его в дружину! А Гостомысл все равно никогда не признавал его первенства как родича перед другими воеводами. Несколько раз унизил его при всех! Вот за то и проглотил вещий гриб, старый медведь! Оба они – и сестрица и Гостомысл – его ненавидели и приветили-то из жалости.

Вадим не позволит себя жалеть! То, что ему не дают, он берет сам! А ведь Вадим мог быть отважен в битве. Взять хотя бы последний поход Гостомысла на степняков!

Он уж позаботится о том, чтобы Милена вознеслась с черным дымом к богам на большом погребальном костре своего мужа… А потом он устроит для горожан хорошую тризну и после этого сядет в Невгороде полноправным князем.

После казни Мирослава и его сыновей Вадим решил бросить все силы на поиски сестры. «А может, она тоже все-таки сгинула?» – с надеждой думал он.

И еще одно заботило Вадима: варяжские пленники сидели в яме уже который день, об этом охотно болтала его челядь на верфи, в харчевнях, в кузнях, на мельницах, но вызволять их Рюрик не являлся. При таком росте этому селедочнику смешаться с толпой даже в Невгороде было бы трудно. А ведь пленные – его родичи. Стало быть, мертв? А что, если варяг просто не желает их вызволять?! Стал бы он сам, брат, делать это для Милены? Так, может, конунг все-таки жив? И скрывается? Ждет момента, чтобы напасть? Улизнул и собирает новое войско?

Еще одна бессонная ночь… А если это боги мстят ему за казненных волхвов? Его прошибла холодная испарина. Или сами мертвые волхвы наслали на него этот недуг и потешаются сейчас над ним из темноты? Он вздрогнул – ему показалось, что кто-то шевельнулся сейчас в темноте дальнего угла княжей избы. Он испуганно уставился во тьму. Нет, никого…

Чтобы заснуть наконец хотя бы от утомления, Вадим приказал привести ему в постель двух степнячек-невольниц, отнятых у кого-то из воевод. Но девки пришли заспанные, их равнодушная покорность раздражала, он никак не мог по-настоящему возбудиться и прогнал их прочь. Они уходили, кутаясь в свои покрывала, и он заметил на лице одной мелькнувшую усмешку. Он ударил ее по губам. И еще. И еще. И еще!

– Это тебе, чтобы не смела улыбаться своему господину! – сорвался он на крик.

– Никогда, господин! – ответила хазарская сучка и опять улыбнулась рассеченными в кровь губами.

В глазах его потемнело. Пульсирующая боль охватила весь затылок и через виски подступила к глазам. И тут в Невгороде заголосили петухи.

Когда Аскольд занес над Рюриком меч – там, в медхусе конунга россов, – Олаф не поверил сначала своим глазам, но тут же бросился на предателя. Аскольд все же успел ударить, но меч задел Рюрика только вскользь, и вся сила удара пришлась по краю перевернутой столешницы. Они с Ингваром пытались вынести залитого кровью Рюрика из битвы и одновременно отбивались от Аскольда. Олаф видел, что в дальнем конце медхуса дрались остальные хаконы, которых тоже втянули в побоище.

Олафу и Ингвару удалось вырваться наружу. Рюрик был без чувств, но, кажется, дышал.

– Там – коновязь! К кораблям, быстро! – прорычал Ингвар, взваливая на себя огромное тело брата.

– Оставлять пир, не попрощавшись?! – раздался вдруг за спиной голос Аскольда.

– Ингвар, уходи, я задержу его! – крикнул Олаф и бросился на него с мечом. Из безоконного медхуса неслись приглушенные, словно сквозь вату, звуки побоища. Ворота крепости были распахнуты.

Ингвар дотащил Рюрика до коновязи, отвязал оседланную лошадь, с нескольких попыток (лошадь нервно ржала и не хотела стоять на месте) тяжело перекинул брата через седло, привязал его поводом к стремени… Копье насквозь пробило ему колено сзади. Теряя сознание, он все-таки успел ударить лошадь по крупу, и та понеслась прочь из ворот крепости к лесу – с бесчувственным, залитым кровью Рюриком на спине.

Очнувшись на дне ямы, Олаф услышал над собой словно с неба доносящиеся голоса:

– …Лошадь с трупом нигде не смогли найти, точно Мокошь в реку утянула! – сказал один голос. Говорили по-славянски.

– Если он жив и сбежал, покрутитесь у меня на колу! – раздраженно ответил другой.

– А что с этими делать, Вадим? – спросил первый голос. – У одного нога разворочена, другой – тоже не лучше, еле дышит. Добить да и сжечь вместе с остальными?

– Мой человек спрашивает, не лучше ли их добить, Аскольд? – спросил второй голос на языке норс.

– Я понял, что спрашивает твой человек, – услышал Олаф голос Аскольда. – Эти – твои. Делай, что хочешь.

– Да, ничего не скажешь, дар!.. Так ты думаешь, дружина Рюрика пойдет за тобой в Миклегард?

– Все хаконы Рюрика – мертвы. Вон они, у стены, лежат в ряд. И что-то пока не видно прилетевших за ними валькирий! – Голоса засмеялись весело, уверенно. – У дружины есть выбор: или со мной в Миклегард, или за своим конунгом и хаконами – в Валхаллу! Но среди «рус» – достаточно верных мне людей. Я обещал им неслыханную долю в добыче. Да и добыча будет неслыханной.

– Ты уверен, что он мертв?

– Рюрик? Уверенным в этом можно быть только тогда, когда голова лежит на некотором расстоянии от шеи.