Карина Кокрэлл - Легенды и мифы мировой истории

А жизнь в Невгороде постепенно входила в свою колею. Собралось вече, на котором головой выбрали воеводу Мирослава. Опять в городе застучали топоры – возводили новые дома вместо сгоревших в пожаре, в том числе – княжеский и дружинный, отстраивали кузни, склады. И снова строили лонгботы для себя и на продажу – леса в округе было много. Рюрик нашел для себя и Милены приют в пустующей избе. После тесноты и темноты лесной хижины они почувствовали себя в настоящих хоромах. Олаф же предпочел ночевать в доме дружины, где все спали вповалку – устав от состязаний в стрельбе, борьбе, а то и от драк, да и от любви с невгородками. И россы, и наемники вскоре приняли Олафа как своего. Он был лих, отважен, честен, всегда заводила на пирушках. Полюбил лошадей и вскоре стал искусным наездником. Ближайшими его сотоварищами стали сыновья Мирослава – Глеб, Всеволод и Ярополк. И ни одна живая душа не знала, что Олаф безнадежно влюбился. В первый раз в жизни. И, как на зло, – в запретную женщину. Он старался теперь быть как можно дальше от Милены, от этого искушения. Но это все же не мешало ему пользоваться доброй славой у нескольких веселых невгородских молодок.

…Добротно починенный драккар, хоть и чуть поскрипывая, шел споро, жадно захватывая парусом соленый ветер, словно истосковавшись по нему. И Рюрика охватила безотчетная радость. Так всегда бывало с ним в море – он словно опять был молод, и впереди – целая жизнь, в которой не будет ни сомнений, ни боли! Конунг начинал узнавать низкие берега – до Рустрингена было не так уже далеко.

Милена, земля россов, в которой навсегда остался Ингвар, – все это теперь оставалось позади, за этой соленой водой. Может, все это – Милена, лесная хижина, Невгород, миклегардский поход – просто приснилось, и он вернется сейчас… домой, в Рустринген, к теплой Эфанд. Вернется в свое маркграфство и будет жить привычной прежней жизнью – так, словно никакой земли россов и не было?

Рядом стоял Олаф. Он тоже узнал берега. И был молчалив, и напряженно думал о чем-то, время от времени бросая на Рюрика испытующие взгляды.

И вдруг Рюрика пронзило: Аскольд! А он-то: Рустринген, Эфанд, теплый угол! Да возвращаясь из Миклегарда, Аскольд не минует Невгорода! А узнав, что там произошло, наверняка постарается сесть там князем! Дружина россов потеряла из-за Вадима больше половины, воеводы перебиты, один остался Мирослав с сыновьями, а горожане и ремесленники – храбры, но не воины. И подходы к городу с воды – так и остались не защищены, заграждения не поставлены.

И там – Милена…

– Драккар в порядке, – не оборачиваясь, сказал Рюрик Олафу. – Правда, стал поскрипывать, но идет ходко и проскрипит еще долго. – И вдруг резко повернулся к гребцам: – Поворачивай!

Мирослав отдал под начало Рюрику всю дружину Невгорода и наемников-сверигов, взяв под свое начало всех конников – и россов, и степняков. Теперь Рюрик и Мирослав готовились к вероятному возвращению Аскольда и думали, что время у них еще есть. Они ошибались.

Однажды с городских стен увидели, что к городу приближается множество ладей. Это оказались летты. Их деревни разорили викинги, на парусах которых было изображение черной птицы. В эту же ночь пришли и ладьи с готландскими беженцами. Они рассказали, что викинги пришли не просто за данью, от нападавших не было пощады никому, им нужна была не дань, а земля.

И Рюрик понял, кто приближается к их берегам.

Времени не оставалось совсем. Рагнар мог появиться у города в любой день.

Всех способных носить оружие мужчин Рюрик взял в свою дружину. Город превратился в большой лагерь. По приказу Рюрика все небольшие ладьи, и недостроенные тоже, вывели подальше от города и затопили на мелководье. Это была первая линия обороны. Позади затопленных ладей, на расстоянии выстрела из лука, устроили вторую линию – лучшие драккары связали в ряд и перегородили ими реку. На них Рагнара поджидали лучники, основные силы дружины и Рюрик. Лучники заняли также позиции на высоких берегах. Крепость Невгорода была третьей и последней линией обороны.

Степнякам, которые собрались было уходить, выплатили все, что задолжал Вадим, и пообещали еще столько же, если сумеют отбить нападение. Они должны были верхом атаковать викингов, высадившихся на пологих берегах Волхова. Воеводы степняков попросили вперед новую упряжь с серебром для каждого и белую кобылицу и, получив требуемое, согласились. Их шаман принес кобылицу в жертву, и степняки били в барабаны у костров уже третью ночь, стараясь заручиться поддержкой своих богов.

Днем и ночью работали железоплавильни и кузни. На крепостной стене Невгорода установили огромные чаны для горячего вара и «греческого огня», чтобы поджигать стрелы. Когда-то секрет этой чудодейственной смеси, которую не могла погасить даже вода, продали Гостомыслу греки из Миклегарда.

У многих беженцев – леттов и готландцев – тоже было оружие. К Рюрику пришли и вооруженные мастера с верфей, и охотники, и кузнецы, и бортники, и лесорубы. Вооружились и все купцы россов. Из иноземных купцов одни сочли за благо уйти из города от греха подальше, а другие – из тех, у кого уже были здесь дома и лавки, – сами пришли к Рюрику и предложили свои мечи. Среди них были греки, ободриты, венды, болгары, суоми, несколько италийцев, франков, даже два чернобородых купца из Багдада. Народ этот был не из пугливых, к риску привычный. Восточные купцы привели и свои отряды охраны, вида самого воинственного. Важен был всем торговый путь от Балтики до Понта Эвксинского, важен и необходим, и купцы готовы были его защищать.

Как-то раз вечером Мирослав с Рюриком тихо разговаривали у мачты.

И тут появилась Милена. Она пришла к ним из своего укрытия в крепости. Там испокон века невгородцы укрывали своих женщин, стариков и детей во время набегов викингов.

Ее лицо белело в темноте. Он спустился к ней:

– Почему ты здесь?

– Мне нужно говорить с тобой! Невгород был для тебя первой остановкой на пути в город Константина. Ты пришлый, ты здесь – случайно. У тебя есть твой драккар и гребцы. Ты и Олаф могли бы отплыть сейчас в Бирку. И остаться в живых.

Он посмотрел на нее изумленно.

– Но ты же сам сказал, что силы неравны, что у Рагнара большой флот, а у нас из воевод – один Мирослав с сыновьями, а горожане и беженцы – слабые воины.

Все так и было.