Александр Бушков - Иван Грозный: Кровавый поэт

К этому можно еще добавить, что английский парламент обладал правом крайне расплывчато толковать понятие «измена» - то есть самостоятельно объявлять те или иные поступки «изменой». А направлено это было в первую очередь опять-таки против убийц вышестоящих лиц и бунтовщиков.

Интересно, что в Англии довольно долго многим удавалось увиливать от наказаний с помощью не знатного происхождения, а так называемых привилегий духовных лиц, спасавших от кары за многие, даже крайне серьезные правонарушения. Черный юмор в том, что очень долго это касалось не только посвященных в духовный сан, но и тех, кто имел право быть посвященным (то есть, согласно тогдашним английским реалиям, всех мужчин, умевших читать и писать). Однако в 1487 г. с этой вольницей власти решили покончить, и парламент издал особый указ, гласивший, что всякий мирянин может, если захочет, уйти от наказания ссылкой на «духовную привилегию», проделать это один-единственный раз. И в случае использования привилегии хитрецу ставили особое клеймо на палец. Ну а потом эту юридическую лазейку окончательно отменили…

Но вернемся к нашим баранам, то бишь магнатам. Весьма неплохих результатов в борьбе с непокорной знатью допились испанские короли после окончательного объединения страны в конце XV столетия. Молодая королева Изабелла I, вступившая на престол, использовала против анархии не только королевскую администрацию, суды и народские общины, но и специфически испанское изобретение: Санта Эрмандад, или Святое братство. Учреждение это, не имевшее аналогов за пределами Испании, было крайне самобытным и серьезным.

В каждом населенном пункте, где жило более 30 человек, имелись «низшие суды» Санта Эрмандад, состоявшие из двух чиновников-алькальдов, наделенных немалыми полномочиями, примерно равнявшимися полномочиям военно-полевых судов. Всякое уголовное, а уж тем более политическое преступление они судили крайне быстро, а приговоры выносили весьма жестокие, в основном упирая на смертную казнь… Сами по себе алькальды большей частью были люди невооруженные, не особенно и грозные на вид - но за ними стояли вооруженные формирования Санта Эрмандад, так называемые кадриллерос: отряды профессиональных вояк, которые охраняли порядок, преследовали преступников и приводили в исполнение приговоры. Вот с этими уже были шутки плохи… В бессмертном романе Сервантеса «Дон Кихот» подробно описан тот страх, что воцарялся среди знавшего за собой грешки элемента при появлении всего-то-навсего одного-единственного чиновника Санта Эрмандад, вооруженного даже не мечом, а жезлом, - страшен был не он сам, а та сила, что за ним стояла…

В общем, за самое короткое время королева Изабелла, опираясь на отряды кадриллерос и Святое братство, разделалась не только с криминалом, но и с чрезмерными амбициями дворян. Спесивые испанские идальго, конечно, сохранили все свои права и привилегии, поднимавшие их недосягаемо высоко над простыми смертными, - но вот поднимать хвост на государство они уже откровенно опасались, прекрасно понимая, что его в два счета укоротят по самые уши… В отличие от многих других европейских стран, Испания впоследствии серьезных дворянских мятежей и бунтов более не знала…

К слову, в Испании точно так же, как во Франции, к тому времени имелся и высший судебный орган - «королевская аудиенция», во многом напоминавший французский парламент.

Короче говоря, по всей Европе сохранялась закономерность: своеволие магнатов-феодалов очень быстро сходило на нет как раз там, где существовали сильная королевская администрация и развитая судебная система. Другими словами, были налицо все три ветви власти: законодательная, исполнительная и судебная. Все они так или иначе были замкнуты на монарха, но в том-то и состояла специфика эпохи, что именно монарх был, как ни крути, гарантом прав своих подданных перед лицом феодального произвола. Выбор был небогат: либо разгул магнатов, либо суровая королевская власть. Остальное было делом далекого будущего…

Таким образом, повторяю, отставание Руси к моменту рождения Ивана Грозного заключалось не в каком-то мифическом «русском варварстве», а во вполне конкретных недостатках: слабом развитии (точнее, почти полном отсутствии) центральной администрации и судебной системы. Да вдобавок было совершенно не проработано законодательство, касавшееся управления страной. Страна жила главным образом «по понятиям» - по боярским понятиям… И отсюда проистекает вывод, который многим может показаться удивительным или парадоксальным: Иван Грозный, действуя кнутом и топором, не «варварство» насаждал, а как раз подтягивал отставшую от остальной Европы страну до европейского уровня. Этот тезис, ничуть не притянутый за уши, я и буду доказывать.

Как страна Великое княжество Московское было еще очень и очень молодо. Страна была неоформившаяся, как девочка-подросток. Еще три-четыре поколения назад Русь представляла собой скопище независимых удельных княжеств - а сейчас, к рождению Ивана Васильевича, насчи-тывалось примерно двести знатнейших боярских родов, Рюриковичей и Гедиминовичей, которые прекрасно помнили два обстоятельства: во-первых, их предки не так уж и давно были независимыми властителями, во-вторых, они, бояре, были, пожалуй что, познатнее родом, чем сидящий сейчас на московском престоле Василий Иоаннович…

И, между прочим, они нисколечко не преувеличивали. Говоря по совести, согласно с исторической правдой, именно так и обстояло - что не прибавляло великому князю душевного спокойствия, а боярам - кротости.

В следующей главе мы волей-неволей снова отступим в прошлое - на сей раз исключительно в русское прошлое. Начинать рассказ с появления на свет младенца Ивана было бы не самым правильным.

Нам придется познакомиться с жизнью его отца и деда - потому что без этого читатель рискует многое не понять в жизни и деятельности Ивана Грозного…

Проследить, откуда на Руси появился титул «царь», - легче легкого. Происходит он от слова «цезарь», которое, думаю, растолковывать нет необходимости. Первоначально «царем» русские именовали хана Золотой Орды - в знак большого уважения. Но потом Орда стала слабеть, раскололась на несколько улусов помельче, и Московский улус, подобно прочим, пустился в самостоятельное плаванье. Его владетелям именоваться просто «князьями» уже было как-то невместно: Москва потихонечку-помаленечку стала выдвигаться на положение «старшего брата» среди прочих княжеств. Главным образом оттого, что именно московские князья чаще всего становились смотрящими от Орды за Россией, и это вошло в постоянную практику. Старательно собирали дань, отвозили ее «старшим пацанам» в Орду - а сколько при этом прилипало к княжеским белым рученькам, покрыто мраком неизвестности. Надо полагать, немало.