Александр Широкорад - Украина. Противостояние регионов

"У нас в Киеве г. Чикаленко тоже думает издавать украинскую газету, — сообщал «старый Нечуй» Панасу Мирному. — Но он ставит редактором Ефремова. А я уже хорошо знаю и Ефремова, и Гринченко, и Лотоцкого, которые заводят у нас правописание галицкое, а украинские народные формы решили выбросить — даже в книжках для народа, еще и напихают язык временами чисто польскими словами и падежами". "Везде лучшие авторы заводят правописание, а у нас это заводят теперь не украинские авторы, а галицкие газетки", — писал он П.Я. Стебницкому. А в письме к М.М. Коцюбинскому отмечал: "Теперь наши газеты пишутся не украинским языком, а галицким. Получилось же, что эти газеты навредили нашей литературе, отбили и отклонили от наших газет и книжек широкую публику и даже ту, что читает и покупает украинские книжки. В редакцию «Громадськой думки», наиболее обгаличаненной, шлют письма даже подписчики с укором: что это за язык? Читать и понимать нельзя!"

Тем временем, "крестовый поход" набирал темп. Масштабы языковых "исправлений" все увеличивались. Чтобы успокоить И.С. Нечуя-Левицкого, к нему лично явился глава языкового "воинства" М.С. Грушевский. Он объявил Ивану Семеновичу, что для создания нового литературного языка, полностью независимого от русского, просто необходимо множество новых слов и новое правописание, что нужно не спорить, а внедрять новшества в народ через книги, газеты, журналы. Как сообщил вождь "крестоносцев" писателю, большинство владельцев и редакторов украинских газет, журналов, книжных издательств, а также многие литературные деятели уже пришли к соглашению по этому поводу, поэтому Нечую-Левицкому следует присоединиться к ним и вместе бороться за насаждение нового языка, вытесняя тем самым язык русский.

Однако договориться не удалось. Потеряв надежду вразумить оппонентов, не поднимая шума, классик украинской литературы выступил в печати. Сам не безгрешный по части выдумывания слов, "старый Нечуй" считал торопливость тут недопустимой, т. к. слишком большого количества нововведений народ "не переварит".

Писателя возмущало искусственное введение в оборот "крестоносцами" огромного числа польских и выдуманных слов, которыми заменялись народные слова. Так, вместо народного слова "держать" Грушевский и К° пропагандировали слово "тримати", вместо народного "ждать" — слово "чекати", вместо слова "поiзд" — "потяг", вместо "предложили" — "пропонували", вместо "ярко" — "яскраво", вместо "кругом" — "навколо", вместо "обида" — "образа" и т. д. Известное еще из языка киевских средневековых учёных слово "учебник" австро-польские выкормыши заменили на "пiдручник", "ученик" — на "учень", "процент" на "вiдсоток", вместо "на углу" пишут "на розi ("и вышло так, что какие-то дома и улицы были с рогами, чего нигде на Украине я ещё не видел"), вместо "разница" вводят "рiзниця", вместо "процент" — "вiдсоток", вместо слишком уж похожего на русское "одежа" — "одяг", вместо "война", как говорит народ Украины, употребляют "вiйна", вместо "придание" — "посаг" и т. д. И.С. Нечуй-Левицкий пояснял, что в основе таких замен лежит желание сделать новый литературный язык как можно более далеким от русского. "Получилось что-то и правда уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далёким от украинского..."

"С этого газетного языка публика просто смеется, — замечал Нечуй-Левицкий в письме к писателю Михаиле Лободе. — А все же партия (т. е. сторонники Грушевского) издала три галицкие грамматики для украинцев с галицкими падежами. Я знаю главных сообщников этой партии, так как они и на меня наседали, чтобы и я так писал. Был у меня и проф. Грушевский и точно так же просил и уговаривал меня, чтобы я писал галицкими формами. Галичанских книжек у нас на Украине не читают; их трудно читать. Поднял я бучу не зря, раз мы теряем так широкую публику".

"Несмотря на единство названия «украинский язык», фактически существует не один, а два разных литературных языка: украино-австрийский и украино-русский, — признавал позднее А.Е. Крымский. — Некоторые деятели, например, обгаличаненный проф. М.С. Грушевский, видели спасение в том, чтоб российские украинцы и галичане делали один другому взаимные филологические уступки (но преимущественно все-таки в сторону галицкой традиции) и таким образом пусть бы выработали компромиссный, средний тип литературного украинского языка, а правописание пусть бы приняли галицкое (аж до варварства антинаучное)... Галицкий журнал «Лiтературно-науковий вiсник», который проф. Грушевский перенес было из Львова в Киев, не только не привел к литературному объединению и единодушию между российскими украинцами и галичанами, а наоборот — он сделался в глазах широкой, средней украинской публики чужеедным наростом, надоедливым паразитом и только обострил недоразумения".

С критикой навязываемого "крестоносцами" языка выступила писательница Олена Пчилка (мать Леси Украинки). Она отмечала, что заимствование слов из других языков или создание новых слов (неологизмов) само по себе явление естественное: "Писатели имеют право творить слова по необходимости, преобразовывать язык по требованию своей мысли, своего замысла; но все-таки тут должна быть определенная мера, должны быть определенные условия... При создании неологизмов наш писатель не должен далеко отходить от народной основы, от корней и обычных форм своего народного языка — для окончания разных слов, для складывания их вместе и т. п. Тут не следовало бы пренебрегать законами языка народного".

Между тем, по признанию писательницы, эти законы как раз и нарушаются. "Пускай наши периодические издания имеют немного читателей, но эти читатели, — сколько уж их есть, — могут привыкать к ежедневно употребляемым литературным словам — и при этом одинаково могут привыкнуть как к хорошим словам, так и к плохим, то есть плохо созданным или не соответственно употребленным... Наш газетный язык полон неологизмов, но не в том еще дело, что это новые слова, а в том, что они плохие, плохо созданные. Язык получается неряшливым, сухим, полным чужих или неудачных, даже непонятных слов".

"Крестовому походу" явно грозило фиаско, "крестоносцы" теряли веру в своих предводителей. "Приверженцы проф. Грушевского и введения галицкого языка у нас очень враждебны ко мне, — отмечал И.С. Нечуй-Левицкий, — хотя их становится все меньше, потому что публика совсем не покупает галицких книжек, и проф. Грушевский лишь теперь убедился, что его план подогнать язык даже у наших классиков под страшный язык своей «Icтopiï Украïни-Руси» потерпел полный крах. Его истории почти никто не читает..."

М.С. Грушевский вынужден был оправдываться, заявлять, что хотя язык, который он пытается насадить на Украине, действительно многим непонятен, "много в нём такого, что было применено или составлено на скорую руку и ждёт, чтобы заменили его оборотом лучшим", но игнорировать этот "созданный тяжкими трудами" язык, "отбросить его, спуститься вновь на дно и пробовать, независимо от этого «галицкого» языка, создавать новый культурный язык из народных украинских говоров приднепровских или левобережных, как некоторые хотят теперь, — это был бы поступок страшно вредный, ошибочный, опасный для всего нашего национального развития"» [127] Каревин А.С. Русь нерусская. С. 35-37; 40-42,44, 45. .