Михаил Ошлаков - Сталин их побери! 1937: Война за Независимость СССР

Уже в 1929 году ОГПУ провело серию обысков в конторах «Лена голдфилдс», по результатам которых ряд высокопоставленных сотрудников компании были обвинены в принадлежности к спецслужбам Великобритании, а также в умышленном поджоге с целью скрыть мошенничество на горно-обогатительной фабрики. Вскоре после этого последовал суд, и «Лена голдфилдс», лишившись права на концессию, была выдворена из Советского Союза.

Представляете себе реакцию заграничных капиталистов, бесплатно добывавших в России десятки тонн золота, миллионы тонн угля (разведанные запасы Ленского угольного бассейна составляли 1647 миллиардов тонн!) и металла, на этот демарш Сталина? А между тем, в результате быстро набиравшей обороты индустриализации, позиции в СССР теряли десятки крупнейших фирм Европы, и не только англо-американские «Лена голдфилдс» и «Метро-Виккерс», но и немецкие «Юнкерс», «Крупп» и АЕG.

При этом совершенно бесспорным фактом является то, что большинство иностранных предприятий, допущенных на советский рынок, действительно активно работали на разведки своих стран, способствуя созданию шпионско-диверсионных сетей в Советском Союзе. В этом утверждении нет никакой паранойи, ибо если разведка буржуазного государства не будет заниматься обеспечением интересов своего национального капитала, способствовать захвату им новых рынков, то на кой, спрашивается, ляд капиталисты станут такую разведку содержать? В качестве примера подобной деятельности можно упомянуть фирму «Юнкерс», приглашенную тем же Троцким в начале 1920-х годов «для строительства авиационного завода в СССР». Сегодня доказано, что в течение нескольких лет «Юнкерс» по заказу германского правительства сознательно саботировала развитие самолетостроения в нашей стране, а выделяемые ей деньги расхищала.

Вполне естественно, что вербовку агентов резиденты из иностранных фирм вели не среди вчерашних красноармейцев, люто ненавидевших буржуев своим пролетарским нутром, а как раз среди специалистов старой школы, многие из которых были недовольны потерей своего дореволюционного положения и часто страдали характерным для русских интеллигентов «низкопоклонством перед Западом». Как ни трудно в такое поверить, но эти недовольные люди действительно вредили.

Другой вопрос, что поджог, поломка и тому подобное – это, конечно, упрощение, крайность, к которой мало и редко кто прибегал. Понятно, что квалифицированный инженер, руководитель производства мог устроить диверсию одним поворотом циркуля по чертежу, и так же понятно, что рабочий, имевший в лучшем случае начальное образование, никогда бы не обнаружил такого умысла. Соответственно, найти основания и доказательства, чтобы привлечь к суду вредителя, было крайне сложно. Именно этим объясняется схематичность в делах инженеров-вредителей, где формулировки подбирались так, чтобы обвинения и доказательства были понятны широким массам населения.

Вместе с тем разрыв с «Леной голдфилдс» оказался крайне сложным процессом, ибо по милости Троцкого расторгнуть концессию, оставаясь в правовом поле, СССР не имел возможности. Учитывая это обстоятельство, можно предположить, что Сталин намеренно заострял внимание общества на процессах против технической интеллигенции, с тем чтобы заручиться поддержкой народа при ликвидации полуколониальных соглашений, наштампованных Троцким и наносивших ущерб нашей стране.

Первый процесс против инженеров-вредителей открылся приблизительно за год до привлечения к суду «Лена голдфилдс». 18 мая 1928 года в Колонном зале Дома союзов перед судом предстали 53 инженера и техника, обвиняемые во вредительстве на угледобывающих предприятиях Донбасса. Большинство подсудимых признали свою вину, в результате чего 11 человек были приговорены к расстрелу (шестеро из них позднее помилованы), 4 оправданы, а остальные получили различные сроки заключения. Помилование, к слову, было применено по личной инициативе и настоянию Сталина, который вообще не считал возможным расстреливать кого-либо по этому делу. На расстреле настояли считавшиеся «правыми» «ястребами» Рыков и Бухарин.

Следующий крупный процесс открылся 25 ноября 1930 года в том же Колонном зале. Теперь к ответственности привлекались восемь лидеров так называемой «Промпартии» во главе с профессором-теплотехником, членом Госплана СССР и Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) Леонидом Рамзиным. Общая численность «Промпартии» определялась следствием более чем в 2 тысячи человек. Все подсудимые полностью признали свою вину не только в активной вредительской деятельности и саботаже индустриализации СССР, но и в связях с белоэмигрантскими организациями (в частности, с Парижским объединением бывших русских промышленников «Торгпром»), а также зарубежными разведками, по заданию которых они и вели свою подрывную работу. По делу «Промпартии» расстрельных приговоров не последовало.

Надо сказать, что тема «вредительства» «врагов с логарифмической линейкой» моментально сделалась в СССР крайне популярной. Там, где раньше прорывы и провалы объяснялись типичным российским разгильдяйством или не объяснялись вообще никак, отныне зачастую усматривалось «вредительство», со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В ходе Шахтинского дела и процесса «Промпартии» впервые проявился тот феномен, когда советские люди были возмущены неприменением к врагам народа смертной казни. Собственно, ничего невиданного в этом нет, просто обычно возмущение у людей вызывают преступления против личности. Ну, обокрали банк в капиталистической стране, что скажут люди? «Вот, черти, – скажут, – молодцы!» Здесь же преступление против государства люди восприняли как преступление против себя и своих собственных, кровных интересов. Максим Горький по поводу дела «Промпартии» писал: «Отчеты о процессе подлецов читаю и задыхаюсь от бешенства». Никто в 1929–1930 годах не заставлял людей реагировать подобным образом. Это показательно! Это можно расценивать как заказ или наказ снизу на жесткую линию. Услышал ли этот наказ Сталин? Безусловно!

Что касается реальной виновности или невиновности обвиняемых по Шахтинскому делу и по делу «Промпартии», то сегодня, спустя много лет, установить истину во всей полноте вряд ли возможно.

Единственное, что в какой-то степени проливает свет на вопрос виновности подсудимых, – это дальнейшая судьба «лидера» «Промпартии» Л. Рамзина. Несмотря на осуждение по столь тяжелому обвинению как участие в заговоре, Рамзин продолжал нормально работать и находясь в заключении, а уже в 1936 году был освобожден по амнистии. В 1943 году Леонид Константинович Рамзин получил Сталинскую премию первой степени за разработку прямоточного котла для энергетики, был награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Честно говоря, я не припомню другого случая, когда бы Сталин проявил подобную лояльность к явному и вооруженному врагу, разоблаченному наемнику иностранной разведки.