Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Во многом отрицательное отношение Запада как ли­деров ведущих держав, так и СМИ, к Верховному Совету определялось позицией тех общественно-политических групп, которые сформировались в условиях горбачевской демократической революции как «демократические силы». Они в недавнем прошлом испуганно разбежались, оставив на произвол судьбы СССР (предварительно основатель­но «расшатав» его, спровоцировав ГКЧП), не участвовали в борьбе российского парламента с кремлевским путчем, а после распада СССР оказались «выключенными» из сфе­ры «большой политики», к комфортным условиям которой они привыкли с 1989 года, будучи депутатами союзного парламента. С плохо скрываемой завистью и раздражением они наблюдали за тем, как российский парламент, в отли­чие от «их», союзного, стал реальной политической силой, в полной мере реализовав конституционные полномочия в системе разделения властей. Они подчинили своему влия­нию группу депутатов в российском парламенте («ради­кал-демократы») и взяли курс на уничтожение Верховного Совета, полагая, что они будут парламентскими лидерами в будущем новом парламенте. Поэтому все они, эти «ква­зидемократы», безоговорочно заняли позиции на стороне Ельцина в его борьбе с Верховным Советом. И более того, распаляя его нездоровое психическое состояние и маниа­кальное стремление к единовластному доминированию, поддерживали его намерение уничтожить наш парламент. При этом прекрасно знали, что никаких влиятельных «про­коммунистических сил» в российском парламенте не суще­ствует (если не иметь в виду фракцию Ивана Рыбкина), но им было в личном плане выгодно преподносить ситуацию для Запада в таком ложном свете.

Эту игру, в свою очередь, западные политические круги охотно приняли — они оказывались в весьма выигрышной ситуации в объяснении своих проельцинских позиций об­ществу. Вот один показательный пример, который приво­дит Би-би-си: « Выступая перед журналистами после засе­дания политсовета «движения демократических реформ», его председатель Гавриил Попов заявил, что на предстоящем 25 апреля референдуме следует поддержать Ельцина. По­пов следующим образом обосновал свою точку зрения: «Вся стратегия национал-коммунистических сил состоит в том, чтобы добиться импичмента президента... После чего вся система власти попадает им в руки...*.

Где следует искать эти «национал-коммунистические силы», Попов, правда, не сообщил. Но в российском парла­менте их не было. Если они были на Союзном уровне — то они были разгромлены именно нашим парламентом и то­гда, когда Гавриил Попов пил чай в моем кабинете (в ав­густе 1991 года), в то время как я был занят ликвидацией «национал-коммунистических сил». А если их, этих «сил», не было вообще в природе, как действующих политических сил, то каким образом они могли «организовать импичмент президенту». Вот так — ложью и коварством — эти прово­каторы, якобы демократы, вводили в заблуждение мировое политическое сообщество, не говоря уже об общественном мнении.

В июле Ельцин был приглашен на очередную ежегодную встречу «семерки» в Токио, где снова был обласкан Клинто­ном, который поздравил Ельцина с «победой на референду­ме 25 апреля». Видимо, Клинтону не объяснили, что Ельцин не победил, а проиграл, поскольку не набрал той численно­сти сторонников, которая позволила бы ему считать себя победителем. Таким было окончательное решение Консти­туционного суда, однако пропаганда пыталась представить Ельцина «победителем». Почему Клинтон стал жертвой этой пропаганды, непонятно. «Большая семерка» приняла специальную экономическую декларацию, в которой расхва­лила реформы в России. Было решено выделить для целей «поддержки приватизации в России» 3 млрд долл., а в Мо­скве создать «группу поддержки Ельцина». «Гардиан» пи­сала в этой связи: « Соглашение о финансировании процесса приватизации в России свидетельствует о сильной поддерж­ке западными странами президента Ельцина...» (Guardian, 8 July 1993). Еще два обстоятельства, на мой взгляд, силь­нейшим образом укрепили крайние реакционные силы в их намерении уничтожить парламент.

Первое обстоятельство.Это решение парламента по­ручить Контрольно-бюджетному комитету провести ком­плексное изучение вопроса расходования огромных по объ­ емуфинансовых средств, поступающих в Россию по разным каналам в целях «содействия реформам» — по междуна­родной линии (МВФ, Всемирный банк и др.), а также по двусторонним и многосторонним соглашениям. Это наше решение смертельно напугало не только президентско-правительственную правящую бюрократию, но и определенные международные группы, имеющие отношение к их распре­делению, а также иностранных «экспертов» при российском правительстве.

Второе обстоятельство.Оно связано с прибытием в Москву нового посла США (на смену Роберту Страусу, с которым я попрощался со всей учтивостью), господина Пикеринга. Этот человек был маниакально враждебен Верхов­ному Совету и вскоре превратил американское посольство в штаб заговорщиков по свержению Конституции и парла­ментарной демократии в России.

Таким образом, заговор с целью свержения конституци­онного строя и установления диктатуры марионеточного правителя в России приобрел международный размах, в ко­тором участвовали руководители США (Клинтон), Герма­нии (Коль), Англии (Мэйджор), Франции (Миттеран).

Однако в США были и весьма проницательные аналити­ки, которые понимали всю ошибочность курса президента Клинтона, его чрезмерное вмешательство в «русские дела» лишь с одной целью — во чтобы то ни стало поддержать Ельцина, независимо от насильственных, явно незаконных его действий в отношении парламента. Одним из таких был профессор Стив Коэн, который выступал с серьезными ана­литическими статьями в американской прессе, предостере­гая от чрезмерного вмешательства во внутренние дела Рос­сии, тем более на стороне Кремля.

Как мне кажется, весьма скверную роль в российской политике Клинтона сыграл экс-президент Ричард Никсон. В период его пребывания в Москве в феврале 1993 года МИД России попросил меня принять его. Я вспомнил крайне от­рицательную роль Никсона в эскалации напряженности ме­жду Кубой и США еще в самый первый, начальный период кубинской революции. Тогда Никсон, после своей встречи с Фиделем Кастро, дал президенту Д. Кеннеди искаженную информацию относительно взглядов лидера кубинской ре­волюции, что повлияло на решение Кеннеди санкциониро­вать операцию вторжения в заливе Кочинос. Я, к тому же чрезмерно занятый делами, не очень охотно согласился на эту встречу. К тому же просил настойчиво и посол Роберт Страус. С ним у меня установились неплохие отношения. Он часто бывал у меня, передавал какие-то законопроекты, исторические материалы, касающиеся взаимоотношений законодательной и исполнительной власти США, был при­ятным в общении человеком.