Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Через 40 минут заходят генералы Михаил Колесников и Константин Кобец. Здороваемся, прошу рассказать, что за решение «о нейтралитете» принято коллегией Министерст­ва обороны и какими обстоятельствами оно вызвано.

Колесников сперва колебался, пытался утверждать, что и заседания-то коллегии не было — так, «обмен мнениями». Но узнав, что мне известны даже детали заседания, в целом повторил то, что мне уже было известно.

Я попросил Колесникова, со ссылкой на закон об оборо­не, где написано, что «руководство Вооруженными силами осуществляет Верховный Совет, Президент...», написать докладную записку относительно решения коллегии Мин­обороны «О нейтралитете» — что это за решение и что оно означает. Колесников колеблется, затем соглашается. Ге­нералы уходят. Через минут 15 Колесников возвращается. Делает дополнения к тому, что им было сказано. Выражает тревогу по поводу возможного развития событий.

Я отвечаю: «Не допустить возможности государствен­ного переворота — это вполне по силам руководству Воо­руженных сил. Если бы коллегия, вместо решения «о ней­тралитете» предупредила бы Ельцина о том, что армия, на стороне Закона и Конституции, на стороне народа, что она будет верна присяге, — Ельцин ни за что на свете не ре­шился бы на что-нибудь серьезное. Еще не поздно, Михаил Николаевич, от вас зависит — быть в России гражданской войне или не быть. Передайте это членам коллегии. Может быть, мне приехать сейчас к вам?»

Колесников:Нет, Руслан Имранович, я сам переговорю со всеми, в том числе с Грачевым. У руководства армии были нормальные отношения с Верховным Советом, а нас натрав­ливают... Зачем это?

Я:Вот и поговорите с коллегами — кому и зачем все это надо. Вы покроете себя позором, если поддержите авантю­ру Ельцина. Разве нам мало переворотов? Развал Союза — результат всех этих видимых и невидимых переворотов. Не поощряйте Ельцина. Он готов половину России уничтожить ради сохранения власти. Вы что, ослепли все? Я надеюсь на ваше благоразумие и верность Конституции.

Молчит. Уходит. Затем возвращается и, к моему удив­лению, говорит: «Армия, Руслан Имранович, хорошо вос­приняла бы назначение генерала Ачалова министром обо­роны».

Больше Колесникова я не видел, а по телефону созво­ниться в трагические дни мне с ним не удалось... Я еще многократно пытался переговорить с Ельциным — всякий раз, мне сообщали, что его в Кремле нет. Трижды звонил Черномырдину, ответ тот же — на Старой площади его нет. Звоню Колесникову — нет. Звоню Кокошину — нет... Позд­но ночью отключили все телефоны. (Коржаков лжет, когда пишет, что «телефон Хасбулатова не отключался»). Надо было организовать работу Верховного Совета для жесткого сопротивления хунте, ее мы и начали, причем энергично.

Приехал В. Зорькин, переговорил со мной, сообщил, что члены Конституционного суда, даже те из них, которые ра­нее поддерживали Ельцина или колебались, очень возму­щены Указом № 1400 (ведь приостанавливалась и работа Конституционного суда). Он информировал, что в 21 час начинается заседание Конституционного суда с анализом президентского указа № 1400. Уехал...

Разработка конституции — это не простой процесс, заключающийся в «техническом оформлении» определен­ных текстов, часто заимствованных из «чужих» конституций и «подогнанных» под изготавливающийся «товар» — при­мерно так произошло с «составлением» ныне действующей Конституции, когда Ельцин и его клевреты после расстрела парламента, «отмены» Конституции и установления своей диктатуры приступили к срочной разработке «новой кон­ституции», которую победитель-путчист обещал «подарить народу».

Действительно, конституционный процесс — сложней­шая работа по философскому осмыслению общества, отра­жению его мировоззрения, исторических корней и целей, по учету множества различных обстоятельств, когда каждое слово имеет значение.

Выдающийся американский специалист в области кон­ституционного права Луис Фишер пишет, что «конститу­ционализм представляет собой нечто большее, чем стено­графическое обозначение Конституции и сопутствующего ей законодательства. Чтобы быть достойной своего назва­ния, Конституция должна содержать в себе философию правления, соглашение между представителями государст­венной власти и народом. Она должна способствовать обще­ственному благу, в то же время защищая права личности, в том числе и меньшинства. Особенно важным является пра­во людей собираться вместе, выражать свое мнение лично и через объединения и участвовать в свободных выборах. Конституции, которые лишь санкционируют использо­вание государственной власти, не ограничивая ее (таковы конституции автократических и тоталитарных государств, враждебны самой концепции конституционализма» [1] Луис Фишер. Конституционные конфликты между конгрессом и пре­зидентом. Изд. 3-е. Канзасский университет, 1991. С.6. .

Основные элементы конституционализма были опреде­лены Болингброком в 1733 году: «Под конституцией мы по­нимаем, говоря правильно и точно, собрание законов, инсти­тутов и обычаев, родившихся из определенных постоянных принципов здравого смысла и направленных на определен­ные постоянные объекты общественного блага, составляю­щие целую систему, по которой общество согласилось быть управляемым» [2] Чарльз Ховард Макилвейн. Конституционализм: древность и совре­менность. 1947. С.З. . Как отмечает Болингброк, поведение пра­вительства определяется не одними законами, но также ин­ститутами и обычаями. Законодательные принципы должны быть изложены в письменном документе. Даже «неписаная» Конституция Англии — собрание основных постановлений, мелких законодательных актов, судебных решений, обыча­ев и конвенций, а также текстов парламентских дебатов — закреплена публикацией ее фундаментальных принципов для всеобщего ознакомления: Великой хартии вольностей, Закона о неприкосновенности личности (Хабеас Корпус), Петиции о правах и Закона о престолонаследии [3] Х.Р.Г. Гривз. Британская Конституция. 1955. С.15, 20—25; У. Айвор Дженнингс. Закон и Конституция. 1947. С. 32—40. .

В качестве конституционной нормы постоянные принци­пы здравого смысла вызывают к жизни идею естественного права, «высшего закона», или jus gentium, который римский законодатель Гай называл «тем законом, что естественный здравый смысл устанавливает среди людей» [4] Эдвард С. Корвин. Высший закон. Основы американского конститу­ционного законодательства. 1955. С. 17. . Естественно­му праву придается конкретный смысл в сцене из «Антиго­ны» Софокла. Один из братьев Антигоны, Полиник, участ­вовал в осаде города Фивы. Среди защитников был его брат. Оба они погибли, встретившись в битве лицом к лицу. Хотя правитель Фив Креонт приказал оставить тело Полиника непогребенным на поле битвы, Антигона не подчинилась указу и похоронила брата. На вопрос, намеренно ли она ре­шилась не подчиниться закону, Антигона отвечает: