Михаил Елисеев - Митридат против Римских легионов. Это наша война!

Но человек предполагает, а боги располагают, и они сказали свое веское слово: через несколько дней после неудавшегося приступа, в самый разгар подготовки к новому, подул сильный южный ветер, который крепчал с каждой минутой. Становясь все сильней и сильней, он разбушевался с невероятной силой и, наконец, превратился в страшную бурю, словно игрушечные, валила она все грозные осадные сооружения Митридата, разбивала и ломала боевые машины. Громадная осадная башня, стоявшая на двух боевых кораблях, раскачивалась из стороны в сторону и в итоге не устояла, медленно кренясь, она начала валиться на бок и рухнула в бушующие волны, потопив суда на которых стояла. С суеверным ужасом осматривал царь разрушения, которые причинил ему ураган, по войскам поползли слухи, что боги разгневались на их царя, а «друзья советовали Митридату удалиться, так как город явно под божеским покровительством» (Аппиан). Но Евпатор был упрям — и ни боги, ни люди не могли его остановить в достижении поставленной цели, — взобравшись на возвышающуюся над Кизиком гору Диндим, он распорядился вести от нее подкопы под стены, а также велел строить новые осадные башни.

Видя, что наступила зима и войско начинает все сильнее испытывать голод, а также желая сохранить свою кавалерию, от которой при осаде мало толку, он велел собрать всех лошадей, которые к этому времени уже ослабели от бескормицы и сбили себе копыта. Митридат отправил их кружным путем в Вифинию, откуда их должны были перегнать в Понт, а вместе с ними уходил весь обоз и отряды наименее боеспособной пехоты, на которую Евпатор уже не рассчитывал, а держать в лагере лишних едоков не хотел. Он прекрасно понимал, что столь удачно начавшаяся кампания потерпела неудачу, и теперь прилагал все усилия, чтобы хоть немного сгладить ее последствия. Но и Лукулл не дремал, видя оживление и суету в лагере врага, он на следующий день рано утром выступил из лагеря, ведя с десяток когорт пехоты и всю кавалерию. Однако по пути римляне угодили в снежную бурю, многие легионеры закоченели от холода, а другие выбились из сил и покинули строй, разбредаясь по равнине в поисках укрытия. Но с остатками отряда консул продолжил преследование и настиг врага у переправы через реку Риндак, недалеко от городка Аполлония, когда понтийцы переправляли лошадей и обоз. Выскочив из снежной пелены, легионеры атаковали захваченного врасплох противника, яростные схватки закипели на берегу и в ледяной воде, но преимущество было на стороне сыновей волчицы, и войско Митридата было разгромлено наголову. Только пленными было взято 15 000 человек, а также Лукулл захватил 6000 коней, огромное количество вьючного скота и весь обоз — тысячи тел царских воинов остались лежать на засыпанных снегом берегах Риндака, а «женщины из Аполлонии выходили за стены собирать поклажу Митридатовых солдат и грабить трупы» (Плутарх). Это была очередная неудача царя, но далеко не последняя, гнев небожителей набирал силу, и спасения от него теперь не было.

Складывается впечатление, что до определенного момента Митридат просто не представлял всей опасности положения, в которой оказалась его армия, вцепившись мертвой хваткой в Кизик, он не обращал внимания на все остальное. «До сего времени Митридата обманывали его собственные полководцы, и он пребывал в неведении относительно голода, царившего в его лагере, досадуя на то, что кизикийцы все еще не сдаются. Но скоро настал конец его честолюбивому и воинственному пылу: он узнал, какая нужда терзала его солдат, доводя их до людоедства » (Плутарх). Ситуация складывалась страшная, поскольку наступила зима и на море свирепствовали бури и шторма, то подвоз по нему прекратился совсем, армия умирала от истощения, некоторые начали поедать внутренности умерших соотечественников, а другие откапывали из-под снега траву, лишь бы что-нибудь съесть. Свирепствовали болезни, а поскольку трупы никто не хоронил и их просто сваливали в кучи за лагерем, то ко всем бедствиям добавилась новая напасть — в войске распространилась чума. То, что происходило под стенами Кизика, блестяще охарактеризовал Плутарх, прекрасно поняв смысл всей стратегии римского полководца и его конечную цель: «Да, Лукулл не превращал войну в зрелище и не стремился к показному блеску: как говорится, он бил врага по желудку и прилагал все усилия к тому, чтобы лишить его пропитания».

Но Митридат уперся и продолжал вести осаду с упрямством, достойным лучшего применения, надеясь на те подкопы, которые его военные инженеры тянули от горы Диндим под городские стены. Но удача окончательно покинула царя, и защитники сумели подрыть эти подкопы, а затем, сделав вылазку, сожгли построенные для штурма башни и уничтожили осадные машины. Это был крах, и Митридат это понял; однако это поняли и горожане Кизика и потому они, осмелев, стали часто делать вылазки на ослабевшее от голода и лишений царское войско. Желая спасти то немногое, что у него еще оставалось от некогда грозной армии, Евпатор решился на эвакуацию, ночью он отплыл с флотом, а армия двинулась по суше в город Лампсак. Но путь отступавшим войскам преградила река Эсеп, которая берет свое начало на горе Иде и недалеко от Кизика впадает в Пропонтиду, — в это время она очень сильно разлилась, что серьезно затруднило переправу. Переход на другой берег проходил в тяжелейших условиях — сильное течение сбивало с ног, и в ледяной воде утонуло много ослабевших воинов, и словно в довершение всех бед появились легионы, которые привел Лукулл. Часть воинов развернулась, чтобы отразить римскую атаку, остальные в панике бросились в воду, стремясь как можно скорее достигнуть противоположного берега. Много народу, поддавшись панике, погибло в давке и утонуло во время переправы, еще больше погибло от римских мечей на берегу. Изможденные и ослабленные бойцы, когда-то непобедимой армии Митридата, просто-напросто не могли оказать врагу достойного сопротивления, так как полностью обессилели. Общие потери и обозных, и солдат составили 20 000 человек, немало было захвачено и пленных, а те, кому посчастливилось, сумели добраться до Лампсака и там укрыться. Однако следом подошел Лукулл с легионами и осадил город, желая добить противника окончательно.

Известно, беда не приходит одна, и до Митридата дошли вести, что корпус Эвмаха, который самостоятельно действовал во Фригии и Писидии, потерпел неудачу. После первых значительных успехов, когда Эвмах овладел Писидией, Исаврией и Киликией, он подвергся нападению галатов под командованием Дейотара и, понеся большие потери, был вынужден отступить. Но Митридат продолжал бороться и с богами, и с людьми, послав флот, он велел эвакуировать из Лампсака остатки армии и жителей, и ввиду отсутствия у неприятеля флота, это ему удалось. Отправив 50 кораблей, на которых находилось 10 000 сохранивших боеспособность воинов под командованием Марка Мария и стратега Александра в Эгейское море, поднимать на восстание против Рима острова региона, с остальным флотом и остатками армии Евпатор отплыл в Никомедию, надеясь там перегруппировать силы и остановить римлян. Но ярость богов не утихла, они продолжали гневаться на Митридата, и едва флоты разошлись, как разразилась сильнейшая буря, отправившая много кораблей на дно и раскидавшая суда по всей акватории Пропонтиды.