Юрий Фельштинский - Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929

Через несколько месяцев после кончины Ленина Троцкий поручил своему секретарю Глазману подобрать положительные высказывания Ленина о Троцком периода первой российской революции [203]. Ссылки на авторитет Ленина, бесспорно, имели некоторое значение для того, чтобы удержать своих сторонников, ряды которых начинали постепенно редеть. Сталинская группа воспользовалась этим же инструментом — ленинским авторитетом, но значительно более эффективно и болезненно для Троцкого. Для дискредитации Троцкого были привлечены и умышленно распространяемые слухи, в том числе самого мрачного характера. Ссылаясь на письмо Антонова-Овсеенко, легкомысленно намекавшее на возможность военного выступления в поддержку Троцкого, Сталин стал нагнетать обстановку, утверждая, что Троцкий создает подпольную организацию и приступает к подготовке государственного переворота силами находившейся под его руководством Красной армии.

Некоторые из приближенных к наркому военных, в частности командующий Московским военным округом Н. И. Муралов, действительно предлагали осуществить государственный переворот, арестовать, по крайней мере ненадолго, Сталина, Каменева и Зиновьева, провозгласить Троцкого руководителем партии и правительства, то есть «вождем». Троцкий этот план сразу же решительно отверг, хотя, как можно полагать, что у плана были некоторые шансы на успех [204], имея в виду популярность Троцкого в Красной армии и учитывая благодарное отношение к нему со стороны высшего командного состава — в основном бывших офицеров и генералов царской армии, которых он взял на службу в армию, дав им возможность заниматься, причем в большинстве случаев успешно, своей профессией, и защитил их от произвола политкомиссарского состава. Именно в таком духе более чем через десять лет давали на следствии показания лица, обвиненные в «троцкизме», и эту малую часть их показаний можно считать правдивой. Бывший председатель Киевского горсовета Р. Р. Петрушанский на допросе в марте 1937 г. признавал, что в 1924 г. у него были «троцкистские колебания», которые как раз и выражались в мнении, что Троцкий должен стать во главе партии и страны [205].

Тем временем, находясь на лечении и отдыхе в Сухуми, Троцкий продолжал внимательно следить за развитием политической ситуации в партии и стране. Однажды у него появилась целая делегация, приехавшая по «поручению ЦК», то есть по заданию Сталина. Она должна была «согласовать» с Троцким новые персональные изменения в руководстве военного ведомства. Сталин все еще продолжал действовать «дозированно». В делегацию наряду со сталинцами Томским, М. В. Фрунзе [206]и Гусевым входил сторонник Троцкого Пятаков.

Как оказалось, 31 января — 3 февраля состоялся пленум ЦК, на котором рассматривался отчет комиссии ЦК и ЦКК по обследованию армии и ее реформе. Наибольшее внимание первоначально предполагалось уделить вопросам текучести и плохого снабжения армии, но по требованию генсека комиссия вышла далеко за эти пределы. С докладом выступал председатель комиссии Гусев; в состав ее входил ряд недругов Троцкого (Ворошилов, Орджоникидзе, Андреев). В докладе констатировалось «крайне неудовлетворительное состояние общего руководства вооруженными силами страны». Гусев заявил, что «Реввоенсовета СССР как руководящего коллективного органа фактически не существует… Троцкий ничего не делает в Реввоенсовете» [207]. Попытки Склянского и других руководителей Наркомата по военным и морским делам оспорить критику, которая содержалась в докладе и выступлениях членов комиссии, вызывала еще более жесткие нападки. Особенно желчно выступали Ворошилов и Орджоникизде. Ворошилов заявил, что все беды военного ведомства оттого, что Троцкий ведет себя слишком независимо от ЦК, и потребовал уравнять военное ведомство со всеми остальными наркоматами [208]. В свою очередь, петроградский партдеятель, ставленник Зиновьева П. А. Залуцкий [209]предостерегал Политуправление Красной армии от заигрывания с «оппозицией». «Ваша задача работать в Красной армии и вести твердую линию большинства ЦК… Командный состав должен подчиняться партийному большинству» [210]. Тем самым «тройка» недвусмысленно предупреждала, что нового Антонова-Овсеенко на политработе в армии она ни в коем случае не потерпит.

В марте месяце решением Политбюро в наркомате Троцкого были проведены угодные Сталину кадровые изменения. 25 марта был снят заместитель Троцкого по военной деятельности, заместитель председателя Реввоенсовета Республики и самый близкий Троцкому сотрудник и единомышленник — Склянский. Плохим знаком был даже не то, что Склянского сняли, а куда именно его перевели. А перевели его на бессмысленную должность председателя треста Моссукно ВСНХ (под контроль руководителя ВСНХ Дзержинского). Склянского заменяли в формальном отношении почти равноценной фигурой — Михаилом Васильевичем Фрунзе, являвшимся до этого наркомом Украины по военным и морским делам. Существенная разница состояла в том, что между Троцким и Фрунзе были сугубо формальные отношения и последний намечался Сталиным в преемники самому Троцкому.

Фрунзе не был в буквальном смысле слова креатурой Сталина, но являлся для Сталина «наименее нежелательной фигурой» [211]. Кроме того, в состав Реввоенсовета еще осенью 1923 г. был введен И. С. Уншлихт [212], заместитель председателя ВЧК, ОГПУ и ГПУ, ответственный чекист и «амбициозный и бездарный интриган», по оценке Троцкого [213]. Уншлихт должен был обеспечить контроль за военным наркоматом в переходный период со стороны ГПУ и Политбюро, ибо Сталин явно опасался осложнений при попытке убрать Троцкого из военного ведомства. Введение в Реввоенсовет Буденного, Каменева и некоторых других противников Троцкого было продолжением этой игры. Показательным завершением этого цикла перемещений явилась еще одна перестановка, произведенная в мае 1924 г., — близкий друг Троцкого Муралов, один из авторов «Заявления 46-ти», был смещен с поста командующего Московским военным округом и переведен на Северный Кавказ, а в Москве теперь стал командовать войсками Ворошилов, являвшийся ранее командующим Северо-Кавказским военным округом. Замена Муралова Ворошиловым была произведена решением Политбюро без предварительного согласования с Троцким [214].

С конца 1923 — начала 1924 г. Троцкий начал терять многих новых своих весьма влиятельных сторонников, которые шестым чувством ощущали, куда дует ветер, и спешили продемонстрировать свою лояльность, если не верность Сталину, который постепенно начинал возвышаться над остальными членами «тройки». Окончательно разошлись политические взгляды Троцкого и Бухарина, сблизившихся во время профсоюзной дискуссии. Правда, чистота теории отходила на задний план. Троцкий вел борьбу за собственное политическое выживание. Бухарин, щеголявший языком философских и экономических трактатов, направил свою деятельность на оправдание и возвеличивание сталинского курса, хотя прикрывалось это глубокомысленными теоретическими рассуждениями. Наиболее ярким проявлением бухаринской беспринципности были те самые редакционные статьи «Правды», направленные против Троцкого, автором которых, по всей видимости, был главный редактор газеты Бухарин. Оказавшись в положении, когда его все больше оттирали с передовых позиций, Троцкий понимал, что он может противостоять своим противникам только путем организации равноценной массовой опоры. Однако таковой возможностью он не располагал. За ним шла только часть старых партийных кадров, убежденных в его идейной правоте и с презрением или ненавистью относившихся к выскочке Джугашвили и его подручным, небольшая группа руководящих и рядовых экзальтированных комсомольцев и большинство военных. Однако даже эти группы сторонников Троцкого не были его безоговорочной опорой, так как сдерживались догмами о необходимости сохранения партийного единства и соблюдения дисциплины. Наконец, большинство просто боялось за свои должности и карьеру. Примеры Раскольникова, Антонова-Овсеенко и Муралова служили весьма конкретными напоминаниями о том, что может произойти с отступниками от «генеральной линии».