Array Коллектив авторов - История Древнего мира. Том 3. Упадок древних обществ

В раннесасанидских надписях упоминается о «государственных записях, постановлениях и сборниках», которые велись при каждом сасанидском царе. Эти документы были, видимо, чем-то вроде «разрядных грамот», но, возможно, включали в себя и описание основных событий царствования того или иного шаханшаха. Однако это не были летописи, а скорее нечто вроде манифестов. К IV в. восходит первое достоверное свидетельство о беллетризации и объединении их в своды с определенным сюжетом, перенесенным, как правило, в глубокую древность. В середине IV в. секретарь Шапура II Хорбуд перевел на греческий язык произведение некоего Абарсама — своего современника, которое называлось «Правдивое слово». Это был первый вариант «Книги о деяниях Арташира, сына Папака». В нем генеалогия династии простиралась до Ахеменидов («Дариев»)(0 «Дариях» в сасанидское время было, по-видимому, известно не из подлинной исторической традиции, а из какого-то извода позднего греческого «Романа об Александре». — Примеч. ред.). Это первый известный нам «исторический» официозный роман. В IV–V вв. были составлены восточноиранские эпические циклы, повествующие о мифических «первых правителях». В это же время распространяются среднеперсидские переводы старых парфянских «исторических» поэм, таких, например, как «Воспоминание о Зарере», где рассказывается о битве иранцев за веру Заратуштры с их извечными врагами — «турами» (в сасанидском варианте они названы хионитами).

Луконин В. Г. Сасанидская держава в III–V вв. / История Древнего мира. Упадок древних обществ. — М.: Знание, 1983. — с. 178–200.

Первая половина времени правления аршакидской династии в Армении (64—226) была сравнительно благополучным периодом жизни армянского народа, который, обитая на перепутье стратегических дорог между двумя великими державами — Римом и Ираном, постоянно терпел от военных нашествий и погромов. От признания независимости первого аршакидского царя Армении, Тиридата I (64 г.), и до установления персидской сасанидской династии в Иране (226 г.) за 160 лет было только три серьезных римских выступления против Армении: поход императора Траяна в 115 г., когда была сделана попытка обратить Армению в римскую провинцию; поход соправителя императора Марка Аврелия (161–180), Луция Вера (161–169), в результате которого опять был разрушен столичный город Армении Арташат, и поход императора Каракаллы в 215 г. Ни один из этих походов не повлек за собой уничтожения Армянского государства. Отношения его с Парфией, с властителями которой армянских царей связывали тесные семейные узы, обычно были хорошими, конфликты редкими. Парфянские «цари царей», видимо, считали просто «царей» или «великих царей» (как они названы в греческой надписи царя Тиридата) Армении подчиненными себе союзниками, но нет сведений, чтобы они, например, обременяли Армению данью.

Серьезное бедствие представляли собой набеги кочевников из степей к северу от Кавказа через Дарьяльский и Дербентский проходы. Первый набег, совершенный скифско-сарматским племенем аланов, которое пропустил через Дарьял один из иверийских царей(Иверия была в тот момент разделена на два царства. Второй царь, возможно, выступал против аланов.), омрачил уже правление Тиридата I (в начале 70-х годов н. э.; точная дата несколько спорна). Сам Тиридат едва не погиб от аланского аркана; но в целом набег меньше затронул Армению, чем Алванию и Атропатену. Армянским войскам удалось, по преданию, нанести поражение аланам, а также союзным с ними иверам и дагестанским горцам — по-видимому, уже на отходе кочевников. В дальнейшем аланская угроза надолго прекратилась — возможно, отчасти вследствие дружеских и мирных отношений, установившихся с аланами у Иверии. Лишь в 30-х годах II в. аланы вновь вторглись в Алванию, Атропатену, Армению и даже Каппадокию в Малой Азии — снова с ведома иверийского царя (Фарасмана II). Предполагают, что в конце I и во II в. н. э. аланы служили наемниками в войске иверов. Возможно, были и другие аланские набеги.

Но, несмотря на отдельные войны с римлянами и аланами, в целом положение Армении в этот период было хорошим. Здесь процветала транзитная международная торговля: через Армению шли караваны в Рим с железом, драгоценными камнями, с тканями и коврами, иранским жемчугом, индийскими пряностями и слоновой костью, китайским шелком-сырцом и иранскими шелковыми тканями. Навстречу везли италийскую шерсть, финикийские пурпурные ткани и крашеную шерсть и из разных частей империи — стеклянные, бронзовые и другие ремесленные изделия, вино и оливковое масло. В самой Армении развивалось собственное ремесло и сельское хозяйство. Правда, с караванным путем через Армению конкурировал не менее важный караванный путь из Месопотамии в Сирию, который проходил через оазис Пальмира в Сирийской пустыне (Ассортимент грузов, проходивших через Пальмиру, несколько отличался от тех, что шли через Армению. Здесь помимо других товаров, которыми обменивались Восток и Запад, перегоняли скот, провозили южноаравийские благовония, египетский папирус и т. п.).

В идеологическом отношении армяне также не испытывали особого угнетения. Та форма полуязычества, полузороастризма, которой придерживались в отдельных центрах Армении, не вызывала беспокойства у соседей — ни у языческого Рима, ни у весьма терпимой в своем зороастризме Парфии, свободно допускавшей, особенно в городах, существование греческих языческих культов.

Это был период сильного культурного влияния Парфии на Армению — влияния, не вызывавшего никакого протеста, поскольку в нем не было ничего насильственного и чуждого нравам и интересам ни господствующего класса, ни народа. Доныне в армянском языке сохранились в почти неизмененном виде более тысячи слов, заимствованных из давно вымершего парфянского, а также из мидийского (атропатенского) языка.

В Армении уже выработался общий — древнеармянский — язык (грабар), но своей письменности не было: пользовались греческой, парфяно-арамейской. Эта иноземная графика долго удовлетворяла немногочисленные потребности в составлении письменных документов. Небольшая часть населения была причастна греческой образованности. Государственное устройство и администрация в основном были сходны с парфянскими установлениями, общественно-политическая терминология также была пеимущественно парфянской.

Однако к началу III в. в обществе Армении стали намечаться серьезные перемены. В Армении было немного отраслей производства, где экономично было бы применять рабский труд. Страна не располагает широкими плодородными равнинами, где можно было бы создавать сельскохозяйственные рабовладельческие латифундии, а в горах годные для земледелия участки разбросаны, не составляют сколько-нибудь крупных массивов. Поэтому здесь рано стали переходить на систему, которая соответствовала римскому колонату. Рабский труд мог применяться на строительстве, в ремесле (главным образом, очевидно, на подсобных операциях), в горном деле и в домашних работах. Ремесло сосредоточивалось в городах, которые и были оплотами рабовладельческого строя. Но и тут рабов вряд ли было много, так как страна не вела наступательных войн и приток рабов извне мог происходить только за счет покупки. Внешняя же торговля Армении в это время была в основном транзитной, и количество денежных средств, оседавших в стране, было сравнительно ограниченно.