Олег Платонов - Жизнь за царя (Правда о Григории Распутине)

"25 марта курьерским э1 выехал Москву Григорий Распутин кличка наблюдения "Темный" установить неотступно совершенно секретное наблюдение случае выезда сопровождайте. Телеграфируйте мне э139.

Полковник Глобачев".121

Удивительно, но почему-то наблюдение Московского охранного отделения устанавливается только с 27 марта.

Ни на одной странице нет ни одного намека на скандальные события, в которых якобы участвовал Распутин сразу же по прибытии в Москву.

Дело в том, что через два с половиной месяца после этой поездки против Распутина задним числом фабрикуется еще одна, пожалуй, самая гнусная фальшивка. Ее заказчиком был шеф корпуса жандармов, товарищ министра внутренних дел масон Владимир Федорович Джунковский, бывший московский губернатор в 1905-1913 годах. Конечно, в то время о масонстве Джунковского никто не знал.122 Джунковский является одним из самых преданных сторонников Великого князя Николая Николаевича, который в это время, находясь на посту Верховного главнокомандующего, рвется к высшей власти. Одним из препятствий на пути к ней является влияние Распутина на царя. По мнению Николая Николаевича, Распутина надо дискредитировать любыми средствами. Масон Джунковский с этим согласен.

Джунковский восемь лет служил в Москве губернатором, знает людей, обстановку, поэтому недаром театром будущих действий фальшивки становится именно Москва.

Итак, через десять недель после посещения Распутиным Москвы на имя Джунковского поступает письмо от начальника охранного отделения Москвы.

На бланке начальника отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г.Москве:

"5 июня 1915 г. э291834

Совершенно секретно

Личное

Его превосходительству г-ну товарищу министра внутренних дел, командующему отдельным корпусом жандармов (Джунковскому).

По сведениям Пристава 2 уч. Сущевской части г.Москвы полковника Семенова, 26 марта сего года, около 11 час. вечера, в ресторан "Яр" прибыл известный Григорий Распутин вместе с вдовой потомственного почетного гражданина Анисьей Ивановной Решетниковой, сотрудником московских и петроградских газет Николаем Никитичем Соедовым и неустановленной молодой женщиной. Вся компания была уже навеселе. Заняв кабинет, приехавшие вызвали к себе по телефону редактора-издателя московской газеты "Новости сезона", потомственного почетного гражданина Семена Лазаревича Кугульского и пригласили женский хор, который исполнил несколько песен и протанцевал "матчиш" и "кэк-уок". По-видимому, компания имела возможность и здесь пить вино, так как опьяневший еще больше Распутин плясал впоследствии "Русскую", а затем начал откровенничать с певичками в таком роде: "Этот кафтан подарила мне "старуха", она его и сшила", а после "Русской": "Эх, что бы "сама" сказала, если бы меня сейчас здесь увидела". Далее поведение Распутина приняло совершенно безобразный характер какой-то половой психопатии: он будто бы обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести разговоры с певичками, раздавая некоторым из них собственноручные записки с надписями вроде "люби бескорыстно", прочие наставления в памяти получивших их не сохранились. На замечания заведующей хором о непристойности такого поведения в присутствии женщин Распутин возразил, что он всегда так держит себя пред женщинами, и продолжал сидеть в том же виде. Некоторым из певичек Распутин дал по 10-15 руб., беря деньги у своей молодой спутницы, которая затем оплатила и все прочие расходы по "Яру". Около 2 часов ночи компания разъехалась.

Об изложенном, вследствие телеграфного приказания от 31 минувшего мая за э1330 имею честь донести Вашему Превосходительству.

Полковник Мартынов".123

Через два дня тот же полковник направляет Джунковскому еще одну бумагу.

На бланке начальника отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Москве:

"7 июня 1915 э300768

Совершенно секретно

Лично

Его превосходительству г. товарищу министра внутренних дел, командующему отдельным корпусом жандармов. В дополнение к донесению моему от 5-го сего июня за э291834, имею честь представить при сем Вашему Превосходительству одну из собственноручных записок Григория Распутина, из числа розданных им певичкам женского хора ресторана "Яр", при посещении им этого увеселительного заведения 26 марта сего года. Записка написана карандашом на обрывке листа писчей бумаги и крайне неразборчива по малограмотности ее автора, но, по-видимому, читается так: "Твоя красота выше гор. Григорий".

Полковник Мартынов".124

К этой бумаге приложен конвертик с запиской на обрывке листа, почерк которой очень отдаленно напоминает почерк Распутина, а при внимательном рассмотрении мало похожий на него.

И все. Больше по этому делу никаких документов нет. Только две бумажки и плюс еще разные домыслы Мартынова по поводу событий.

Ни показаний свидетелей, ни протоколов допросов. В документе ссылаются на певичек и служащих ресторана "Яр", но из них никто не допрошен.

Нет показаний ни Решетниковой, ни Кугульского, ни Соедова. Их просто не было.

То есть, кроме рассказа некоего пристава 2 уч. Сущевской части полковника Семенова, который знает это со слов других "неизвестных лиц", нет ни одного свидетельства, ни одного доказательства, кроме "записочки".

Я ее верчу в руках, рассматриваю со всех сторон. Даже если это и не подделка (а скорей всего что подделка, я много видел записок с почерком Распутина, эта самая непохожая), каракули написаны на ней так неразборчиво, что их можно трактовать как угодно. Например, ее можно прочитать и так: "Твое прошение вышли скорее". Потом опять же, если она изъята у какой-то певички, почему не указана фамилия, почему нет ее показаний?

Дело, еще не расследованное, предается широкой огласке в печати, обрастая там массой еще более фальшивых и неприличных подробностей.

Николай Второй поручает расследовать его и представить отчет. Однако самое тщательное расследование не дало ничего нового. Выясняется только, что нити этого дела тянутся к самому Джунковскому и связанному с ним градоначальнику Москвы генералу Адрианову.

Выступить против Распутина открыто Джунковский решился только 1 июля 1915 г. К этому времени он собрал пухлое досье, в котором полицейские фальшивки соседствовали со слухами и сплетнями, выдаваемыми за результаты агентурной работы.

В тот день Джунковский делал царю отчет о событиях в Москве и, когда закончил, вдруг без всякого перехода попросил царя выслушать его и по другому вопросу.

Как пишет сам Джунковский, услышав это, "Государь несколько изменился в лице, принял серьезное выражение и, пристально посмотрев на меня, сказал: "Пожалуйста, говорите".