Вадим Роговин - Партия расстрелянных

Эти слова подводят к объяснению основного исторического парадокса великой чистки и одного из главных вопросов, встающих перед её исследователями: почему бюрократия, поднявшая Сталина к власти и ставшая социальной опорой его самодержавия, продемонстрировала свою слабость перед лицом истребительного похода, который открыл против неё Сталин? Не имея опоры в отношениях собственности; будучи отчуждённой от народа, не ощущая поддержки трудящихся масс, бюрократия оказалась неспособной — хотя бы из чувства самосохранения — противодействовать Сталину, а шла за ним в деле своего истребления.

«В течение двух десятилетий,— подчёркивал Троцкий,— во всех сферах государственной жизни происходил отбор наиболее выдающихся, наиболее подходящих, наиболее умелых и талантливых людей для наиболее ответственных постов» [273] Троцкий Л. Д. Сталин. Т. II. С. 274. . По мере перерождения пролетарской диктатуры в личную диктатуру Сталина всё более обострялось противоречие между персональными качествами этих людей и функциональной ролью того социального слоя, который они составляли. Несмотря на то, что процессы перерождения охватили значительную часть партийного, государственного, военного, хозяйственного аппарата, к началу великой чистки этот аппарат состоял в большинстве своём из даровитых людей, способных к самостоятельному мышлению и творческим действиям — по крайней мере в рамках своих профессиональных обязанностей. Но именно такие люди и должны были быть сметены в условиях абсолютистского режима.

В ходе великой чистки бюрократия как социальный слой всё более утрачивала способных и честных людей и пополнялась за счёт ограниченных и морально ущербных карьеристов, всё в большей степени становилась виновником ослабления, деморализации и унижения страны во всех сферах общественной и политической жизни. Нагляднее всего этот процесс выразился в области хозяйства. «Бросаемые направо и налево обвинения в саботаже,— писал Троцкий,— привели в расстройство весь административный аппарат. Всякое объективное затруднение истолковывается как личное упущение. Всякое упущение приравнивается, когда нужно, к саботажу. В каждой области и в каждом районе расстрелян свой Пятаков. Инженеры плановых органов, директора трестов и заводов, мастера — все смертельно напуганы. Никто ни за что не хочет нести ответственности. Каждый боится проявить инициативу. В то же время под расстрел можно попасть и за недостаток инициативы. Перенапряжение деспотизма ведёт к анархии. Режим демократии нужен советскому хозяйству не меньше, чем доброкачественное сырьё или смазочные материалы. Сталинская система управления — не что иное, как универсальный саботаж хозяйства» [274] Бюллетень оппозиции. 1937. № 58—59. С. 1. .

Эта система в сочетании с приходом к руководству на всех уровнях неподготовленных, некомпетентных и неумелых людей привела к резкому падению темпов экономического роста. Рост промышленного производства, составивший в 1936 году 28,8 %, снизился до 11,1 % в 1937 году и 11,8 % в 1938 году. В 1939—1940 годах индустрия вообще топталась на одном уровне — производство стали, чугуна, проката, бумаги, добыча нефти практически не увеличивались, а производство автомобилей, тракторов и других видов сельхозмашин даже упало по сравнению с 1936 годом.

Значительно труднее выразить в количественных показателях ущерб, нанесённый великой чисткой развитию культуры. Последствия этого ущерба носили ещё более болезненный и главное, более долговременный характер. «Последние процессы и вся вообще бесчестная по целям и методам чистка,— писал Троцкий,— окончательно утвердили господство кляузы, подлости, доноса и трусости… Сколько-нибудь независимые и одарённые учёные, педагоги, писатели или художники запуганы, затравлены, арестованы, сосланы, если не расстреляны. По всей линии торжествует бездарный негодяй. Он предписывает науке маршрут и диктует искусству правила творчества. Удушливый запах гниения несётся от советской прессы» [275] Там же. . Такая духовная атмосфера вызвала резкое понижение культурного и нравственного уровня общества, которое в послесталинский период только отчасти компенсировалось успехами советской образовательной системы и известным расширением духовной свободы, либерализацией культурной жизни.

Откликаясь на голоса западных либералов, перешедших с позиций безоговорочной поддержки Сталина на позиции столь же безоговорочного отвержения большевизма, Троцкий писал: «Пусть не говорят нам: вот к чему привела Октябрьская революция! Это почти то же, что при виде разрушенного моста над Ниагарой воскликнуть: вот к чему приводят водопады!.. Октябрьская революция привела не только к судебным подлогам. Она дала могущественный толчок экономике и культуре великой семьи народов». Но в силу сложного комплекса внешних и внутренних, объективных и субъективных причин в советском обществе возникли новые социальные антагонизмы, а на их базе выросла бюрократическая диктатура, без идей, без чести и совести, которая в борьбе с новым обществом дошла до беспримерных преступлений. Этот политический режим, приходящий во всё большее противоречие с социальным фундаментом советского общества, заложенным Октябрьской революцией, способен унести «на дно исторической пропасти все те социальные завоевания, которые ряд поколений русского народа оплатил ценою неисчислимых жертв» [276] Бюллетень оппозиции. 1938. № 65. С. 5. .

В том, что этот, наиболее пессимистический вариант прогноза Троцкого в конечном счёте стал реальностью, немалую роль сыграло поведение постсталинской бюрократии, в том числе её отношение к московским процессам.

Развёртывание (и свёртывание) правды о московских процессах шло в СССР сложными и извилистыми путями.

В докладе Хрущёва на XX съезде КПСС содержались такие характеристики «троцкистов», которые прямо подводили к мысли о сфабрикованности выдвигавшихся против них обвинений. «Сейчас, когда прошёл достаточный исторический срок,— утверждал Хрущёв,— мы можем говорить о борьбе с троцкистами вполне спокойно и довольно объективно разобраться в этом деле. Ведь вокруг Троцкого были люди, которые отнюдь не являлись выходцами из среды буржуазии (этот «оправдательный» пассаж представлял типичное проявление сталинистской вульгаризации классового подхода.— В. Р. ). Часть из них была партийной интеллигенцией, а некоторая часть — из рабочих». Напомнив, что многие троцкисты принимали активное участие в борьбе за социалистическую революцию и укрепление её завоеваний, Хрущёв выражал уверенность в том, что, если бы Ленин оставался жив, он не допустил бы их физического уничтожения [277] Реабилитация. С. 27. .