Олег Сувениров - 1937. Трагедия Красной Армии

На августовском (1937 г.) Всеармейском совещании политсостава начальник политуправления ОКДВА дивизионный комиссар И.Д. Вайнерос докладывал, что «участниками контрреволюционных организаций» оказались шесть начальников политотделов, три работника политуправления армии и целый ряд политработников старшего и среднего звена 93. В установочном докладе на этом совещании недавно назначенный начальник Политуправления РККА П.А. Смирнов характеризовал сложившуюся в армии обстановку следующим образом: «вредительская деятельность не локализуется каким-нибудь определенным звеном, а доходит и до самых низовых звеньев, включительно до средних слоев командного состава и красноармейцев». Здесь же он заявил, что из 17 редакторов центральных военных журналов 8 оказались «врагами народа» 94.

На совещании выступил с речью нарком Ворошилов. Судя по ее записи, он призывал всемерно ускорить «процесс очищения» РККА от ее внутренних врагов. Он мотивировал необходимость «дальнейшего выкорчевывания» прежде всего возрастанием внешней военной опасности. «Война может вспыхнуть в любой момент» 95, – говорил он. А значит – корчуй напропалую.

И многие военно-политические руководители на местах усердствовали вовсю. В одной 65-й стрелковой дивизии (УрВО) к январю 1938 г. было арестовано 60 человек 96. Военные работники на местах и сами «старались», но прежде всего они выполняли волю высшего начальства. Характерно в этом отношении выступление члена военного совета ЗакВО корпусного комиссара М.Я. Апсе на заседании Военного совета при НКО СССР 21 ноября 1937 г.: «По нашему округу, тщательно проверяя кадры, выполняя директивы товарища Сталина и Народного Комиссара, мы уволили всего 646 человек. Цифра как будто большая для нашего округа, но то, что мы в основном уволили правильно, подтверждается тем, что около 50 % всех уволенных уже арестовано» 97. Последняя фраза здесь свидетельствует о своеобразном синдроме: армейские начальники, которым было дано право принимать решение (или ходатайствовать) об увольнении подчиненных как политически неблагонадежных, в какой-то степени, может быть, даже подсознательно, были заинтересованы в их аресте. Это как-то облегчало их запуганную и дремлющую совесть: мол, «мы правильно разоблачили!»…

Некоторые итоги «корчевательной» работы по военным округам были подведены командованием этих округов на заседании Военного совета при НКО СССР в конце ноября 1937 г. (см. табл. 2).

Таблица 2 [22]

Обычно принято считать, что самым страшным в советской истории был 1937 год. В общем-то так и было. Именно в 1937 г. кровавый маховик арестов и казней безвинных раскрутился с небывалой еще быстротой. Но что касается Красной армии, то для нее эпидемия арестов продолжалась и в 1938 г., и даже превзошла по размаху год 1937-й. После мясорубки Тридцать седьмого года, на 1 января 1938 г. в высший комначсостав РККА входило 845 человек. В том числе: комбриги и выше – 539 человек; бригинженеры и выше – 76; бригинтенданты и выше – 46; бригврачи и выше – 51; бригветврачи – 16 и бригвоенюристы и выше – 104 человека. Кроме того, высший политсостав (от бригадного комиссара и выше) насчитывал 269 человек 98. Таким образом, здесь буквально каждый человек был на особом счету. А между тем их продолжали хватать и арестовывать пачками. На протяжении 1938 года были арестованы 2 Маршала Советского Союза, 2 командарма 1-го ранга, 1 (единственный в то время) флагман флота 1-го ранга, 1 (опять-таки единственный) армейский комиссар 1-го ранга, 2 последних командарма 2-го ранга производства 1935 г., 20 комкоров, 3 флагмана 1-го ранга, 13 корпусных комиссаров, 49 комдивов, 36 дивизионных комиссаров, 97 комбригов, 96 полковников [23].

Увольнение политсостава по политическим мотивам развернулось еще шире в 1938 г., когда во главе Политуправления РККА был поставлен «сталинский посланец» Мехлис. Как верноподданно докладывал один из его ближайших помощников по «выкорчевыванию» Ф.Ф. Кузнецов, «главная работа по очистке РККА проведена после Всеармейского совещания политработников (апрель 1938 г. – О.С. ), когда были выкорчеваны из политуправления округов троцкистско-бухаринские, гамарников-булинские заговорщики» 99. Из приведенных Кузнецовым официальных данных явствует, что в 1938 г. только по четырем военным округам было уволено 1693 политработника (241 – в МВО, 255 – в ЛВО, 322 – в БОВО и 875 – в КОВО). Выгоняли подряд. Лишь бы зацепочка была, хоть самая малюсенькая. 27 июня 1938 г. был уволен из РККА политрук батареи 18-го полка ПВО (БОВО) А.А. Благой только за то, что он родился и проживал до четырехлетнего возраста на ст. Окница Юго-Западной железной дороги, которую в 1918 г. захватили румыны 100. Надо знать, где родиться! Все это было бы смешно, если бы не было так грустно… Так и вспоминается пушкинское: «И догадал же меня черт родиться в России…»

До самой осени 1938 г. на неизбежную проверку в Особый отдел ГУГБ НКВД СССР посылались списки (а то и личные дела) самых различных категорий политработников. 23 мая 1938 г. Мехлис просит проверить прилагаемый список кандидатов в депутаты Верховных Советов союзных республик, выдвинутых военными советами и политуправлениями военных округов. 11 июня этого же года он просит «срочно проверить» группу политработников в связи с предстоящим их назначением на работу в Политуправление РККА 101. А 7 июля заместитель Мехлиса Кузнецов направляет в Особый отдел список депутатов Верховного Совета РСФСР уже избранных от воинских частей ПриВО, СКВО и АОН-1 и просит «срочно проверить и сообщить мне» 102. В феврале 1938 г. руководство ПУ РККА просило Особый отдел проверить некоторых политработников, выдвинутых политуправлением КВО в состав членов окружной парткомиссии, а в июле – августе – проверить командиров и политработников, уже избранных в члены партийных комиссий Военно-политической академии, Военно-хозяйственной академии РККА, Военной академии химзащиты 103и т. д. и т. п.

Некоторые важные ячейки огромного воинского механизма были буквально опустошены. Работал в то время заместителем начальника АБТУ РККА по политической части дивинженер П.С. Аллилуев, родной брат трагически погибшей в 1932 г. жены Сталина – Надежды Аллилуевой. И вот его племянница (дочь Сталина) вспоминает, что когда осенью 1938 г.: «Павлуша… вернулся из отпуска и вышел на работу в свое Бронетанковое управление, то не нашел там, с кем работать… Управление как вымели метлой, столько было арестов. Павлуше стало плохо с сердцем тут же в кабинете, где он и умер от сердечного спазма» 104.