Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

После ратификации Францией договора с русскими о взаимопомощи 7 марта 1936 г. немецкие войска снова заняли свои старые гарнизоны в демилитаризованной зоне Рейнской области. Немецкая империя восстановила полный суверенитет на всей своей территории...

Я думаю, господа судьи, что своей речью я в достаточной степени доказал, что действия, которые инкриминируются обвинением подсудимому, — нарушение договора, восстановление военного суверенитета империи и милитаризация Рейнской области — не носили агрессивного характера или характера подготовки к войне. Нет необходимости еще раз подчеркивать, что отсутствует какое-либо основание квалифицировать эти действия как подготовку Германии к будущей агрессивной войне...

Когда после речи Гитлера, произнесенной им 5 ноября 1937 г., и последующей беседы с ним относительно этой речи, состоявшейся в январе 1938 года, фон Нейрат убедился в том, что его влияние на Гитлера исчезло, что Гитлер не остановится перед насильственными военными мероприятиями, он сразу сделал должный вывод, подав прошение об уходе в отставку, которое и было удовлетворено...

Но это не исключало для подсудимого возможности снова предоставить себя в распоряжение Гитлера... В силу всей его позиции становится совершенно понятным, что когда 11 марта 1938 г. Гитлер вызвал его к себе для того, чтобы сообщить ему о вступлении германских войск в Австрию, и в связи с отсутствием имперского министра иностранных дел фон Риббентропа, находившегося в тот момент в Лондоне, спросить его совета и попросить его составить ответ на протест английского посла, фон Нейрат согласился. Обвинение ставит подсудимому в вину то, что содержание этого ответа фактически было неправильным. В связи с этим мне придется указать на следующее: а этом письме подсудимый передал лишь то, что рассказал ему лично Гитлер...

У него не было никакого основания сомневаться в правильности сделанного Гитлером описания предшествующих событий, тем более что это было в присутствии Геринга и последний не возражал...

Точно так же ему не может быть предъявлено никакого обвинения за заявление, сделанное им некоторое время спустя чехословацкому доктору Маетны. Маетны воспринял заявление фон Нейрата о том, что Гитлер не намеревается нападать на Чехословакию и считает себя теперь, так же как и раньше, связанным договором об арбитраже, не как заявление, сделанное на все будущее время, а лишь на самое ближайшее время, а именно на время до окончания операции в Австрии...

После показаний Геринга и показаний других свидетелей, совпадающих друг с другом, я считаю излишним более пространно описывать отдельные подробности о созыве Мюнхенской конференции в конце сентября 1938 года. Доказанным фактом является то, что своим созывом и своим успехом, то есть тому, что было достигнуто соглашение по судетскому вопросу с Англией и Францией, конференция в значительной степени обязана инициативе и содействию подсудимого. Он мог повлиять на ход событий благодаря одному обстоятельству, которое обвинение, совершенно превратно истолковывая вещи, вменяет ему в вину, а именно благодаря тому обстоятельству, что он после его ухода с поста министра иностранных дел был назначен председателем созданного в то время Гитлером тайного совета министров. Если бы он не занимал этого посте, ему не удалось бы получить аудиенции у Гитлера в сентябре 1938 годе и добиться от него согласия на созыв мюнхенской конференции...

Когда Гитлер несколько дней спустя после оккупации Чехословакии вызвал фон Нейрате в Вену и сообщил ему, что он избрал его на пост имперского протектора Богемии и Моравии, мой подзащитный в силу вышеуказанного сознания своей ответственности счел себя обязанным принять это назначение... Он с полным правом мог и должен был сказать себе, что если он откажется от этого назначения, то весьма вероятно, что из окружения Гитлера будет назначен на пост имперского протекторе другой человек, который не будет подходить для этой миссии.

По поводу предпринятой обвинением попытки показать путем предъявления фотокопии письме подсудимого, адресованного начальнику имперской канцелярии Ламмерсу, от 31 августа 1940 г. (документ ПС-3853) и якобы существующих к нему приложений, я хотел бы заявить следующее: обе отчете, приложенные к письму не имя Леммерса, в действительности не соответствуют намерениям и тенденциям подсудимого по вопросу о германизации чешского народа. Эти фотокопии, как с уверенностью заявляет подсудимый, не только не соответствуют по содержанию, форме и по величине подлинным приложениям, представленным ему не подпись и одобренным им самим с тем, чтобы присоединить их к письму на имя Ламмерса, но они вызывают и более чем обоснованное сомнение относительно того, действительно ли идентичны эти фотокопии подшитым к письму Ламмерса приложениям...

С самого начала имперскому протектору не только не была передана полная власть в протекторате, ему, не говоря уже о его подчинении Гитлеру, не только никогда не было предоставлено авторитетное и главенствующее положение, но даже и его собственные полномочия и сфера компетенции не были достаточно ясно определены. Правда, в указе Гитлера от 16 марта 1939 г. о создании протектората и в дополняющем его постановлении от 22 марта 1939 г. устанавливается, что имперский протектор подчиняется фюреру и рейхсканцлеру и является единственным представителем последнего, а также и имперского правительства и должен получать свои указания от фюрера и рейхсканцлера. Однако в то же время с самого начала из его компетенции были изъяты не только такие определенные административные сферы, как вооруженные силы, транспорт, почтовая и телеграфная связь, но и имперскому правительству и имперским органам было дано право подчинять своей власти независимо от имперского протектора административные органы, входившие в сферу компетенции имперского протектората, и в случае необходимости создавать так называемые собственно имперские органы, которые не подлежали бы компетенции имперского протектора. Империи было также предоставлено право принимать меры, необходимые для обеспечения безопасности и порядка в протекторате, через голову имперского протектора.

Ни в коем случае нельзя возложить на него ответственность за распоряжения, мероприятия и действия, если они исходили не от него и проводились не по его приказу, а осуществлялись другими учреждениями и инстанциями, не входящими в сферу его компетенции и не подчиненными ему.

На основании статьи 5 указа от 16 марта 1939 г. о назначении Нейрата протектором обвинение делает вывод о том, что он в качестве имперского протектора должен нести ответственность решительно за все, что происходило в протекторате за время его деятельности, то есть с 17 марта 1939 г. по 27 сентября 1941 г. Такой вывод при учете фактического распределения сфер компетенции в протекторате является объективно неправильным и ошибочным.