Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Расследовать нужно лишь вопрос о том, были ли недопустимыми средства, использование которых подсудимый считал необходимым.

На этот вопрос надо ответить отрицательно по следующим соображениям.

Полиция в любом государстве является внутриполитическим инструментом власти; во всяком государстве она имеет своей задачей поддерживать правительство, защищать его во всех отношениях и, в случае необходимости, силой оружия обезвредить нарушителей порядка и права. Такие же задачи подсудимый поставил находившейся под его руководством полиции, которую он призывал в упомянутой обвинением речи действовать энергично и честно исполнять свой долг. Каким образом подобный призыв к выполнению долга может быть недопустимым, остается непонятным.

Во время допроса подсудимый Геринг подробно изложил, по каким причинам и на основании каких принципов он считал, что необходимо предпринять реорганизацию полиции. Эти причины никоим образом не могут быть подвергнуты сомнению.

В этой связи следует указать на то, что согласно существующим принципам международного права суверенные государства имеют право регулировать свои внутриполитические отношения по своему усмотрению.

Захват власти национал-социалистской партией, естественно, натолкнулся на сопротивление, и прежде всего со стороны левых партий, которые не были согласны с положением, создавшимся вследствие этого прихода к власти. Противники вовсе не были слабыми ни в численном отношении, ни в отношении имевшихся в их распоряжении средств. По этой причине новые правители увидели серьезную опасность для своей власти в том, что эти враждебные им партии будут беспрепятственно продолжать свою деятельность, поэтому они должны были своевременно и заранее обезопасить себя от такой угрозы.

Чтобы стабилизировать собственную власть и с самого начала в зародыше подавить всякую возможность волнений, подсудимый Геринг по соображениям государственной целесообразности считал необходимым одним разом арестовать вождей и деятелей коммунистической партии и смежных с нею организаций. О причинах таких действий подсудимый сам подробно рассказал. Для устранения опасности и для обеспечения безопасности государства принятые подсудимым меры вызывались государственной необходимостью. Так как речь шла о превентивных мерах, то для ареста вовсе не было необходимой предпосылкой совершение наказуемого антигосударственного действия или наличие подготовки к совершению его. Для ареста было достаточно — так как речь шла о политическом акте государственной самозащиты — принадлежности к одной из упомянутых выше групп и активного участия в них.

Эти соображения вскоре после прихода национал-социалистов к власти привели к созданию концентрационных лагерей.

Подсудимый Геринг руководствовался мотивами такого же характера, когда он в 1933 году создал концентрационные лагеря и издал законы относительно тайной государственной полиции.

Когда обвинение утверждает, что здесь речь идет об осуществлении заговора, ставившего себе целью преступления против человечности, то оно, высказывая эту точку зрения, не учитывает действительную политическую жизнь тех лет. Такой заговор не существовал, у подсудимого не было намерения совершить преступления против человечности, и он не совершал этих преступлений. В качестве одного из политических уполномоченных германского правительства он чувствовал себя обязанным защищать последнее от опасных нарушителей и тем самым способствовать дальнейшему существованию национал-социалистского жизненного порядка. Будучи далеким от того, чтобы видеть преступления в этих мероприятиях, он считал их, напротив, неизбежными средствами, необходимыми для того, чтобы укрепить политический порядок как основу всякого права.

В 1936 году руководство полицией и тем самым концентрационными лагерями перешло от подсудимого к рейхсфюреру Гиммлеру. Нельзя приписать подсудимому вину за то, что стало впоследствии с концентрационными лагерями, за то, что они, особенно после начала войны, превратились в отвратительнейшее место страданий и уничтожения людей, за то, что они — отчасти намеренно, отчасти в результате хаоса, вызываемого военными условиями, — привели к уничтожению бесконечного числа людей, чтобы в конце концов в последние дни перед окончанием войны стать массовой могилой.

Конечно, он знал, что существовали концентрационные лагеря, что число заключенных увеличивалось в результате напряженно й военной обстановки и что это число в результате расширения масштабов войны по всей Европе включало и иностранцев, но ужасающие эксцессы, вскрытые на этом процессе, не были известны. Он не знал о безответственных экспериментах, которые проводились над заключенными, об экспериментах, являвшихся профанацией истинной науки...

Создание концентрационных лагерей как таковых не имело ничего общего с последующим уничтожением евреев, идея которого, несомненно, возникла в головах Гейдриха и Гиммлера и которое мастерски скрывалось и лишь после окончания войны было разоблачено в виде ужасов в Освенциме и Майданеке.

Перехожу к вопросу о преследовании евреев.

Подсудимого обвиняют в том, что он в 1935 году провозгласил «нюрнбергские законы», которые должны были иметь целью сохранение чистоты расы и что он с 1938 по 1939 год, будучи генеральным уполномоченным по четырехлетнему плану, издал постановления, которые были направлены на устранение евреев из экономической жизни.

Затем ему вменяется в вину издание целого ряда законов, которые означали определенно направленное, серьезное ограничение прав евреев.

Геринг всегда отвергал любое противозаконное насильственное мероприятие, направленное против евреев. Об этом ясно свидетельствует его отношение к организованному Геб-бельсом мероприятию, которое проводилось с 9 на 10 ноября 1938 г. и о котором он узнал лишь после того, как оно имело место. Он самым резким образом осуждал его, сделав Геббельсу и Гитлеру соответствующее представление...

О биологическом истреблении евреев он узнал лишь к концу войны. Такое мероприятие он никогда бы не одобрил и со всей силой противился бы ему, так как у него было достаточно политического чутья, чтобы распознать всю чудовищную опасность и бессмысленный риск, которые должны были неизбежно возникнуть для германского народа в результате такой жестокой и отвратительной акции уничтожения.

Подсудимого обвиняют в том, что он как второе лицо в государстве должен был быть осведомлен об этих ужасных мероприятиях. Заявление подсудимого о том, что он не знал о таких злодеяниях, воспринимается с некоторым недоверием. Несмотря на высказываемые сомнения, подсудимый, однако, настаивает на том, что до него не дошли сведения о подобных деяниях...