Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

После того как подсудимые и защитники пространно говорили перед Трибуналом о необходимости обеспечения безопасности ни в чем не повинного гражданского населения как об очевидном принципе, мы установили, что подсудимые умышленно нарушали этот принцип в обращении с гражданским населением, полностью пренебрегая человеческой жизнью. Есть ли необходимость в том, чтобы напомнить чудовищную фразу подсудимого Кейтеля: «Человеческая жизнь на оккупированных территориях ничего не стоит»?

Возродив традицию, символизирующую практику наиболее примитивных способов ведения войн, подсудимые вновь стали использовать систему взятия заложников. Они ставили свою подпись под общими приказами о захвате и казни тысяч несчастных мучеников. Только во Франции было расстреляно 29 тысяч заложников.

Мы знаем, что участники движения Сопротивления, чьим патриотизмом подсудимые сегодня восхищаются, были зверски замучены, их подвергали пыткам, помещали в заключение для того, чтобы медленно уничтожать. Нем известно, что под предлогом карательных действий, выполняя приказы, или же, наконец, в результате жестокости отдельных лиц, которую прикрывало соучастие в этих деяниях вышестоящих лиц, были казнены совершенно произвольно отобранные лице из числе гражданского населения, были сожжены целые деревни: Ора-дур-сюр-Глан и Майе во Франции, Пюттен — в Голландии.

У всех у нас живо воспоминание о зверских приказах, которые были отданы фельдмаршалом Кессельрингом для того, чтобы подавить с помощью террора действия партизан. Мы столкнулись с тем, что офицер единолично приказывает казнить в порядке репрессии 50, 100 или даже всех местных жителей — мужчин в ответ на отдельные акты, направленные против германской армии. Выполнение этого приказа санкционировалось инструкциями командующего театром боевых действий, который в свою очередь руководствовался инструкциями более общего порядка подсудимого Кейтеля.

Этот пример показывает, сколь тесным было сотрудничество национал-социалистов и государства, и вместе с тем подтверждает, если в этом есть еще необходимость, что разделяют ответственность все руководители режиме.

Нам известно, что тысячи людей оторвали от очага и заставили ковать оружие против их собственных стран.

Зверское обращение с военнослужащими нас тем более потрясло, что Германия — все равно, имеется ли в виду традиционная Германия или же Германия нацистская, или же Германия, которая теперь излагает жалкие аргументы в свою защиту на скамье подсудимых, — Германия всегда заявляла о поддержке общепринятых законов воинской чести и о необходимости уважать всех сражающихся. И, несмотря на это, мы видим, что сам Кейтель, который, стремясь изобразить себя убежденным приверженцем этой идеи, говорил о ней вновь на завершающей стадии своих показаний здесь, на суде, настаивал на том, чтобы и на Вильгельмштрассе, и Геринг одобрили его преступные предложения относительно обращения с попавшими в их руки летчиками.

Такие документы, как показания Грюнера, не позволяют оспаривать того, что преступные приказы о казни и линчевании летчиков были составлены в соответствии с принятой формой и переданы в органы, которым было поручено их выполнять.

Не возникает никакого сомнения ни в отношении принципов, которыми руководствовались при составлении приказа о «коммандос», ни в отношении того, как этот приказ проводился в жизнь в различных театрах военных действий. Обвинение представило по этому вопросу цепь бесспорнейших доказательств.

Мы были еще более потрясены, когда у нас создалась уверенность в том, что зверские приказы о казнях или о заключении под стражу были отданы для уничтожения людей, которые уже находились в беспомощном состоянии будучи в лагерях для военнопленных.

В нашей памяти сохранилась мрачная история лагеря Саган, о котором не раз говорили в ходе судебного разбирательства; сами подсудимые ограничились попыткой ускользнуть от личной ответственности, не отрицая в то же время, что это является зверством и что эти события действительно имели место. Нами было показано, как совершившие побег непокорные офицеры и унтер-офицеры, чьи предшествующие действия и поведение свидетельствуют об их стойкости, были казнены в соответствии с акцией «Кугель» («Пуля»).

Наконец, нацистская Германия разоблачила свой план экспансии и мирового господства путем организации систематического уничтожения населения оккупированных ею территорий. Это деяние, доказательства которого мы представили первоначально, заключалось в политическом, экономическом и моральном уничтожении народов оккупированных стран. Средствами служили грубый и последовательный захват власти или осуществление неустанного проникновения германских властей в самые различные сферы, подготовка программы ограбления народного хозяйства и безжалостное проведение ее в жизнь в целях полного истощения оккупированных стран, в целях полнейшего подчинения их оккупантам и в заключение — нацификация государств и их граждан, связанная также с уничтожением культурных и моральных ценностей.

Но это методическое уничтожение производилось и в конкретной форме — в форме систематически осуществлявшихся массовых убийств людей.

Разве необходимо напоминать о том, чем явились эти колоссальные истребления групп людей, которые были сочтены неспособными ассимилироваться в национал-социалистском мире, разве необходимо напоминать о гигантском кладбище концлагерей, в котором погибло 15 миллионов человек, разве необходимо напоминать о последствиях чудовищных деяний эйнзатцгрупп, которые были описаны с неоспоримой точностью Олендорфом?

Мы считаем также подтвержденным доказательствами то, что эти злостные попытки уничтожения были, как это явствует из их рассмотрения, одним из наиболее ярких выражений политики, которую проводили подсудимые. Я хочу указать на преднамеренное неудовлетворительное снабжение продовольствием лиц негерманского происхождения, которые по тем или иным причинам оказывались во власти нацистов, на то, что в качестве репрессии заставляли голодать целые народы, на то, что выдаваемые гражданам оккупированных территорий пайки были жестоко урезаны, что входило в систему ограбления этих территорий. Трибунал помнит речь Геринга перед гаулейтерами (этот документ был предъявлен под номером СССР-70), в которой он сказал:

«Мне совершенно безразлично, если вы сообщите, что ваши люди падают от истощения. Пусть это будет так для того, чтобы ни один немец не умер от голода».

И далее, относительно Голландии:

«Наша задача заключается не в том, чтобы кормить народ, который в душе нас ненавидит. Тем лучше, что люди настолько ослабели, что не могут даже поднять руки, если не используются на работах для нас».